11 сентября 2001 года: взгляд из России

11 сентября 2001 года был совершён крупнейший по числу жертв теракт в истории – в США боевики-смертники захватили четыре пассажирских самолёта. Два лайнера террористы направили на башни-близнецы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, в результате атаки оба небоскрёба (высотой более 400 метров каждый) обрушились. Один самолёт врезался в Пентагон. Пассажиры и команда четвёртого лайнера, выполнявшего рейс UAL93 по маршруту Нью-Йорк–Сан-Франциско, предприняли попытку перехватить управление у террористов. В результате борьбы самолёт рухнул в поле около боро Шанксвилл (штат Пенсильвания), все находящиеся на борту погибли. 

12 сентября 2001 года главной темой в российской прессе стала трагедия в США:

«Вчера террористы нанесли массированные удары по Соединенным Штатам Америки. В 8 часов 45 минут утра (16.45 по московскому времени) первый самолет «Боинг-737», угнанный из Бостона вместе с 58 пассажирами, по касательной врезался на уровне 80 - 85 этажей в один из двух «близнецов» — зданий Международного торгового центра, расположенного в нижней части центра города — на Манхэттене.

Каждое из них насчитывало 110 этажей, высота - 450 метров. Они были «визитными карточками» города: были, потому что их больше нет. В момент воздушных терактов большинство работающих в этих зданиях, а также посетителей (наверху находились смотровые площадки для туристов) были уже в небоскребах. В разгар дня там обычно находились до 40 тысяч человек в каждом. На южном здании был размещен коротковолновый ретранслятор, поэтому тут же была нарушена система национальной связи. Через 18 минут второй самолет (о котором известно, что он направлялся со 116 пассажирами в Лос-Анджелес) врезался во второго «близнеца» на уровне 50-го этажа. Начался сильнейший пожар, люди сотнями выпрыгивали из окон, многих волной выбрасывало с колоссальной высоты. Город мгновенно заволокло дымом и пеплом, солнце померкло. 20 минутами позже - после второй атаки - третий неопознанный пока самолет рухнул на здание Пентагона в Вашингтоне, и сразу стало очевидно, что разрушения колоссальны. К тому времени в министерстве обороны США уже больше часа шел рабочий день. Западное крыло здания на высоте 5 этажей было разбито всмятку. Еще через 10 минут прошло сообщение, что взрыв произошел и на Капитолийском холме, где расположен конгресс. Оно, правда, судя по всему не подтвердилось.»
(«Комсомольская правда», 12 сентября 2001 года)

Сразу же после сообщения об атаке с заявлением выступил президент России Владимир Путин:

«Сегодня США столкнулись с беспрецедентным актом агрессии со стороны международного терроризма. Прежде всего я выражаю искреннее глубокое соболезнование всем пострадавшим и семьям погибших. Сегодняшнее событие в Соединенных Штатах выходит за рамки национальных границ. Наглый вызов всему человечеству, по крайней мере всему цивилизованному человечеству. И то, что произошло сегодня, лишний раз подчеркивает актуальность предложения России объединить усилия международного сообщества в борьбе с террором, этой чумой XXI века. Россия не понаслышке знает, что такое террор. И поэтому мы лучше всего понимаем чувства американского народа, и, обращаясь от имени России к народу Соединенных Штатов, хочу сказать, что мы с вами, мы целиком и полностью разделяем и чувствуем вашу боль. Мы поддерживаем вас»
(«Коммерсант», 12 сентября 2001 года)

Среди жертв и очевидцев трагедии было немало граждан России и выходцев из СССР. Их эмоциональные свидетельства наглядно демонстрируют, что произошло в Нью-Йорке 11 сентября:

«На моих глазах тела вываливались из окон «У нас самолет врезался в здание напротив, в Торговый центр» - это сообщение я прочла в электронном письме своей подруги Даши Смирновой. Она работает в здании международного финансового центра, стоящего напротив южного «близнеца». Тут же набрав ее номер телефона, я услышала следующие: - Я сижу в нескольких метрах от окна, все помещение просматривается насквозь. Мы, сидя на 44-ом этаже, уже привыкли к тому, что между зданиями летают самолеты. И вдруг услышали страшный грохот - просто заложило уши. Показалось, что все предметы на столе подпрыгнули. В ушах стоял звон. Я повернулась к окну и увидела, что соседнее здание горит. Чернокожая Нэнси орала, что в здание врезался самолет. Что она видела, как он заруливал. Потом мы увидели, как из здания стали вываливаться люди. Я так и не поняла, сами они прыгали или нет. Мы просто видели, как тела летели вниз. Это было так страшно, совсем рядом. Потом все стало темно. Мы перестали видеть стену здания... На этом моменте связь обрубилась. «Сотовый» тоже не отвечал... Зинаида Лобанова»
(«Комсомольская правда», 12 сентября 2001 года)

«Владик, так мы ласково называли Владимира, работал на 101-м этаже северной башни, - рассказывает о своем сыне Валерий Савинкин, - в престижной компании, которая занимала три этажа. Она сегодня известна тем, что больше других потеряла своих сотрудников - погибли 678 человек. Сын вообще-то трудился с 9 часов утра, но приходил на час раньше, потому что стремился работать больше и лучше. Я работал в другой финансовой компании, в здании, которое находилось точно напротив «близнецов». Я уже был на работе, когда мой босс сказал: что-то там горит! Я подошел к окну и увидел клубы дыма на верхних этажах северной башни. Потом сидел, сжимая в руке телефон в надежде на то, что Владик мне позвонит. Все сгрудились возле телевизора в другом углу офиса. Видел на экране издалека, как валится южная башня, и молил бога, чтобы устояла северная. Потом нас стали эвакуировать. Я вышел на улицу, услышал грохот и увидел, как оседает башня, в которой был мой сын...

Каждое утро мы с женой выходили пораньше, садились в машину и ездили по госпиталям. Кто-то пустил слух, что где-то есть раненые - мы ездили их искать. Но потом оказалось, что раненых нет вообще. Затем, помню, был слух, что люди могут быть в подвалах под зданиями. Выяснилось, что там никого нет... Так мы бегали и искали месяц-полтора. А потом город начал выдавать урны с неким пеплом. Надо было хоронить своих близких, а хоронить было нечего, процесс идентификации еще не начался. И мы после долгих дискуссий решили, что нам надо ЭТО взять. И в ноябре 2001 года такую урночку похоронили. А затем начали приходить сведения об идентификации останков, и, как это ни страшно звучит, мы вошли в число счастливчиков, потому что останки нашего сына были найдены. Вернее, всего фрагмент. Потом мы хоронили вторично уже то, что осталось от Владиньки, спустя какое-то время - опять»
(«Комсомольская правда», 10 сентября 2011 года)

«Очевидцами происшедших вчера в США событий оказались два известных в России адвоката Алекс Сичкин, представлявший интересы Павла Бородина, и Павел Астахов, защищавший Владимира Гусинского. «Во время терактов я находился в офисе, расположенном в северном Манхэттене,— рассказал Ъ Алекс Сичкин.— Примерно в девять утра раздался страшный грохот — было такое ощущение, что проснулся вулкан. Все сразу бросили работу — и к окнам. Там ничего не видно. Включили телевизоры, а CNN уже передает репортаж с места происшествия. Все в ужасе смотрели на экран и гадали, сколько людей осталось в горящей башне Всемирного торгового центра. Неожиданно кто-то закричал: «Смотрите еще один (самолет.— Ъ)! Он приближается!» Тут же раздался новый взрыв. Его мы услышали даже лучше, чем первый — окна были открыты. Все разом замолчали. В огненном плену оказались тысячи людей. Это было похоже на Перл-Харбор. Кстати, сравнение с вулканом я сделал не случайно. После обрушения зданий WTC весь Манхэттен накрыло облаком пыли и здесь, особенно в его южной части, просто невозможно дышать.

Практически не работает интернет и телефонная связь. Зато деньги из банкомата снимаются беспрепятственно.  Из южного Манхэттена в другие части города можно попасть только пешком или на пароме, который работает бесплатно. Все дороги забиты машинами, которые не пропускает полиция. В метро тоже не пускают. Но никакой паники. Все под контролем военных, спасателей и полиции». «Сейчас я работаю над диссертацией в Питсбурге,— рассказал Ъ Павел Астахов.— В момент, когда начали разворачиваться события (под Питсбургом разбился самолет, предположительно угнанный террористами.— Ъ), занимался в библиотеке. Узнав, что произошло, сразу все бросил. В начале забрал детей из школы, а потом помчался в банк, снимать наличные. Здесь сразу же вырубился интернет, и я подумал, что то же самое произойдет с электронной системой платежей. В банке к четырем банкоматам уже выстроились огромные очереди. Причем наличные разрешали снимать, только если владелец карточки предъявит документ, удостоверяющий его личность. Пока идет очередь, разговариваю с вами. Сниму деньги и тут же в магазин, запасаться продуктами — ведь по телевидению уже объявили, что завтра может начаться третья мировая война»
(«Коммерсант», 12 сентября 2001 года)

«Во вторник утром водитель автобуса, на котором системный администратор канадской компании Tomson Financial Иван Ковалев (сын известного правозащитника Сергея Ковалева) ехал в офис, расположенный на 18-м этаже северной башни Всемирного торгового центра, выбрал более длинную, но менее загруженную в утренние часы дорогу и заехал на Манхэттен через туннель на севере острова. О том, что увидели пассажиры автобуса, доехав до Canal street, что в трех минутах езды от Всемирного торгового центра, Иван Ковалев рассказал по телефону корреспонденту Ъ. Сначала послышался вой сирен, и наш автобус обогнали полицейские и пожарные машины. Автобус повернул за угол, и стал виден билдинг №1 торгового центра, в котором зияла дыра. Огня и дыма из окна автобуса я сначала не увидел. Никто в автобусе ничего не понимал. Моя соседка включила маленький радиоприемник с наушником и сообщила мне, что в здание врезался самолет, пилоты которого героически избежали падения на соседнее жилое здание, но избежать столкновения с одной из «свечек-близнецов» уже не смогли. Я вышел из автобуса и пешком продолжил путь на работу. На ходу по e-mail отправил мессидж со своего пейджера в офис: все там целы? Ответа, разумеется, я не получил. На улице было уже много народа, в основном зевак, появилась полиция, но пока никакого оцепления не было, людей пропускали и туда и обратно. У тех, кто шел оттуда, лица были злые, растерянные, кто-то плакал, но паники я не заметил. Зашел в бакалейную лавку, купил одноразовый фотоаппарат-«мыльницу» и двинулся дальше. Второго самолета я не видел, так как подходил к торговому центру с севера, а самолет подлетел с южной стороны. Я услышал глухой взрыв, второе здание загорелось. Моей первой мыслью было: пожар с первого здания каким-то образом перекинулся на второе. Я решил зайти в другой наш офис на Бродвее, бросить там портфель и обойти торговый центр с юга, посмотреть, что же там все-таки происходит. Но оказалось, что за несколько минут до моего прихода людей из нашего офиса на Бродвее уже эвакуировали. 

На Бродвее было тоже много народа, я постоял, прислушиваясь к разговорам прохожих и обрывкам радиорепортажей, доносившихся из проезжающих мимо машин. Про захват самолетов и террористов никто не говорил. Заговорили все об этом через несколько минут, когда я по боковым улицам обошел торговый центр с юга. Во втором небоскребе тоже зияла огромная дыра. К телефонам-автоматам стояли огромные очереди, и я спустился в метро в надежде, что там найдется свободный автомат. Поезда еще ходили, по крайней мере один поезд на юг я видел. Выйдя из метро, я зашел в пиццерию в двух кварталах от торгового центра, отправил жене мессидж, что со мной все в порядке. В пиццерии был телевизор, и картина происшедшего начала для меня постепенно проясняться. В этот момент по улице побежали люди, все за окнами заволокло пылью, стало темно. Но внутри свет только мигнул и зажегся снова. Минут через пять хозяин пиццерии сказал, чтобы мы очистили помещение, мол, ему только что приказала это сделать полиция. Я пошел к востоку, чтобы перейти с Манхэттена по Бруклинскому мосту и дальше пойти к сестре в Бруклин. Мимо шли машины, засыпанные цементной пылью, как снегом.

Дышать было трудно. Удивительно, но паники не было, толпа была злой, но тихой, все старались помочь друг другу. На Бруклинской стороне стало полегче дышать. Народа здесь было тоже много. Битком набитые автобусы не останавливались, машины в пробках еле тащились, я шел пешком вдвое быстрее. Случайно столкнулся со своим сослуживцем. В отличие от меня он пришел на работу вовремя, но сразу пошел в наш офис на Бродвее, а не в торговом центре. Там он сначала увидел, что по улице летит бумага и еще какой-то мусор, сильно удивился, потому что ветра не было, и вышел посмотреть, в чем дело. Он видел, как врезался второй самолет и как прыгали люди с верхних этажей. Всего он насчитал 18 прыгнувших. Причем прыгали они с надеждой на спасение. Дело в том, что внизу, на плазе, проходят концерты, и над сценой на уровне примерно третьего этажа торгового центра натянут парусиновый тент. Некоторые попадали на тент, но, судя по всему, все они погибли. По крайней мере, никто из пожарных и полицейских к лежащим даже не подошел. От сестры я позвонил своим сослуживцам и узнал, что мой коллега Илья Шрагин ухитрился спуститься по внутренней лестнице с 68-го этажа билдинга, в который врезался второй самолет. Никаких беспорядков, мародерства и желания людей немедленно расправиться с местными, нью-йоркскими, арабами я не видел. По телевизору мэр Джулиани в присутствии начальника полиции предупредил, что если кто-то начнет разбираться с возможными виновниками терактов своими силами, то немедленно будет арестован. Зато я знаю точно (мне жена рассказала по телефону), что на пункты переливания крови в нашем городке в Нью-Джерси люди стояли в очередях по три-четыре часа. Тех детей, которых никто не забрал из школы, взрослые провожали домой (так, моего семилетнего Дениса привела домой соседка), а если дома никого не было, то везли в одну из двух школ, срочно переоборудованных под сборные пункты, и постоянно передавали по местному ТВ, чтобы родители, вернувшиеся из Нью-Йорка, знали, где их найти. Моя сестра живет в квартале, где много арабов. Вчера я прошелся по улице. Веселились они не так явно, как в Палестине. Что будет дальше? Не знаю. Кто-то из генералов уже сказал, что Америке придется поступиться кое-какими гражданскими свободами, ведь билль о правах — не записка самоубийцы. Что же касается лично меня, то сегодня все бизнесы ниже 14-й улицы закрыты, дела на фирме начнем налаживать, наверное, завтра.»
(«Коммерсант», 13 сентября 2001 года)

11 сентября в Нью-Йорке связь (в том числе мобильные телефоны) работала нестабильно. Из-за этого многие не могли связаться со своими близкими:

« Я работаю... вернее, работал программистом в одной из компаний. Она находится на 103 этаже того здания, в которое врезался первый самолет. Поскольку наша компания занималась международной торговлей, то некоторые приходили на работу и к семи утра, чтобы успеть пообщаться с Токио, например. Вообще же рабочий день начинался с девяти. Так что ко времени теракта в здании должно было быть много людей. Кстати, в нашей башне работали очень много русскоязычных, процентов десять - пятнадцать. Там всюду была слышна русская речь. Сейчас у меня отпуск, и я прилетел вчера утром к друзьям в Москву. А вечером узнал про теракт. Самое страшное, что в то время - в 8.30 утра по-нью-йоркски - моя девушка Юля должна была прийти на собеседование к моему руководству. Дозвонился я до Юли только поздно ночью, никто не знает, что я пережил за эти несколько часов. Юля мне рассказала, что, когда врезался самолет, людей сразу же начали эвакуировать. Повезло, конечно, что эта башня рухнула не сразу, как та, вторая, так что у людей было какое-то время в запасе.

В «близнецах» ступенчатая система лифтов: до 78-го этажа идет экспресс, а там уже надо пересаживаться на другой лифт, чтобы добраться до низу. Юльку затолкали в лифт одной из первых. Она доехала до 78-го, а оттуда побежала по лестнице: взрыв был в районе 75-го этажа, и лифты отключились. Говорит, на лестнице была настоящая давка, народ даже выпрыгивал из окон. Через десять минут после того, как она выбежала из здания, во вторую башню врезался еще один самолет. Все, кто с Юлей были, побежали в центр города. Когда она немножко пришла в себя, то поехала домой. Она в шоке, но физически не пострадала, так что к врачам обращаться не стала - госпитали и так переполнены. Сейчас Юля пытается выехать из города, несмотря на то, что на дорогах образовались огромные «пробки» - так много людей бегут из Нью-Йорка.»
(«Российская газета», 13 сентября 2001 года)

Работы по расчистке территории Всемирного торгового центр шли круглосуточно. В первые дни после атаки без вести пропавшими числились тысячи человек, поэтому у многих ещё оставалась надежда, что их близкие находятся под завалами:

«Анна Иванцова до сих пор не может поверить в то, что стала вдовой в 22 года. Ее муж, программист из города Абакана, Александр, пропал без вести 11 сентября. Его рабочее место находилось на 104-м этаже северной башни Всемирного торгового центра. Точных данных о его гибели пока нет. Но и надежды на его спасение практически не осталось. Анна с утра до ночи проводит время в Центре поиска погибших и пропавших без вести. Мы связались с ней в шесть утра по нью-йоркскому времени. Она уже не спала. «С того самого взрыва я сплю по три-четыре часа в день, - говорит она. - До сих пор просыпаюсь от кажущегося взрыва. - В компании с моим мужем на 104-м этаже работало около 50 русских. Это была компьютерная фирма, специализировавшаяся на выпуске русскоязычных программных продуктов. Из всех спастись удалось только одному. Но он в тот момент находился на 80-м этаже. Все, кто был выше девяностого этажа, не спаслись, хотя возможность была, - продолжает Анна. - В тот же день мне позвонил знакомый парень, который во время взрыва находился в ресторане на 106-м этаже, и сказал: «Мы не собираемся бежать вниз, не успеем, мы будем на крыше». Полтора часа они стояли на крыше, махали рубашками и кричали: «Америка, помоги!» За этим действом наблюдали люди в бинокли из близлежащих домов. Жители Нью-Йорка до сих пор возмущаются: неужели за такой большой промежуток времени нельзя было прислать за ними вертолет? С родственниками остальных работников компании Анна до сих пор не может связаться. Дозвонилась лишь до матери менеджера фирмы Данилы, но она с того дня не выходила из дома и не в состоянии говорить о чем-либо. Также Анна узнала, что президент этой фирмы, эмигрант из России, ищет своего брата, тоже русского. В Центре поиска пропавших без вести Анна за все эти дни встретила только одну русскую женщину. Пожилая одесситка не теряет надежды найти своего 38-летнего сына Александра, находившегося в тот день в своем офисе на 106-м этаже. За все три недели она не проронила ни слезинки. Каждый день она уверенно заявляет: «Я обязательно найду его живым!». - Я живу в Нью-Йорке всего полгода, но уже достаточно хорошо узнала американцев. До сентябрьской трагедии - это зажиточный самовлюбленный народ. Большей частью думающий только о себе. Но вот за последние 20 дней произошло чудо. Ко мне на улице подходят женщины, мужчины и плачут вместе со мной. Я их спрашиваю: «Вы тоже кого-то ищете?» - «Нет, - отвечают они. - Мы просто пришли помочь вам». 

В Центр поиска приходят люди со своими мобильными телефонами, чтобы дать возможность пострадавшим после теракта совершенно бесплатно позвонить в другие города и страны. Около сотни профессиональных психологов оказывают помощь матерям, отцам, женам, родственникам, потерявшим своих близких под обломками небоскребов. Многие американцы добровольно предоставили свои личные автомобили, чтобы бесплатно привозить людей в Центр и развозить по домам. - Мэр города на официальном уровне подтвердил, что существует реальная возможность отыскать живых людей, ведь во всех кабинетах находились специальные кислородные маски, - рассказывает Анна. - Я разговаривала со спасателями, они тоже не сомневаются в спасении людей, но, чтобы полностью разобрать завалы, потребуется чуть больше месяца. Ребята работают круглосуточно, спят по 2-3 часа в сутки. Вчера один из работников сказал мне: «Если мы в ближайшие дни найдем хотя бы одного живого, то стоит искать и надеяться дальше»»
(«Московский комсомолец», 24 сентября 2001 года)

С каждым днём надежда найти выживших таяла. Поэтому сообщение, что через 18 дней после трагедии из-под развалин была извлечена живая кошка, было воспринято как чудо:

«Спустя 18 дней после того, как под ударами террористов рухнули небоскребы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке, спасатели отыскали в разрушенном квартале живую душу, чудом уцелевшую в кошмарной катастрофе. Счастливицей оказалась 3-летняя персидская кошка по кличке Прэшас (Драгоценная), жившая со своими хозяевами в одной из квартир семиэтажного жилого здания на Либерти-стрит. Дом стоит рядом с рухнувшими 11 сентября башнями-«близнецами». Владельцы Прэшас – супруги Стив и Дороти Керр (обоих, по счастью, не было дома в момент терактов) - считали свою любимицу погибшей. Их дом от взрывов и рухнувших небоскребов превратился в груды обломков и мусора. Спасатели, проходившие мимо разбитого дома, услышали раздававшееся откуда-то сверху отчаянное мяуканье. Пробравшись на заваленные обломками остатки крыши, люди обнаружили внутри клубка погнутых прутьев арматуры изможденную и дрожащую «персиянку». У нее были обожжены лапы и холка, шерсть свалялась. К тому же бедняжка, как видно, наглоталась едкого дыма и пыли - она хрипела и поминутно фыркала. Судя по всему, все 18 дней Прэшас ничего не ела. От былых пяти кило веса осталось лишь три с половиной. Кошку спасла вода, скопившаяся после прошедших дождей. Животина, никогда до этого не покидавшая уютной квартиры, не только сумела уйти от огня, но и выжить. А хозяйка Драгоценной - Дороти Керр, наплакавшись от радости чуть не до обморока, первым делом угостила исхудавшую киску ее любимым лакомством - ломтиками жареной индейки»
(«Комсомольская правда», 4 октября 2001 года)

В процессе спасательных работа погибло более трёхсот пожарных и полицейских. Многие из тех, кому посчастливилось выжить, впоследствии испытывали большие проблемы со здоровьем. Искать выживших под обломками помогли собаки. Последний «четвероногий спасатель» скончался через 15 лет после трагедии:

 

«В Америке умерла последняя собака, спасавшая людей после терактов 11 сентября 2011 года в Нью-Йорке. Золотистому ретриверу Бретань было 16 лет. На месте теракта она вместе со своей дрессировщицей Дениз Корлисс провела 10 дней. По случаю ее 16-летия ранее в Нью-Йорке устроили целый праздник: вручили спасательнице специальный торт и «ключи от города», а ее изображение показали на билборде на Таймс-сквер»
(«Московский комсомолец», 8 июня 2016 года)

Сразу после появления первых сообщений о теракте у посольства США в Москве был организован стихийный мемориал:

Огромное здание кажется мертвым. Оно втягивает в себя солнечный свет, как черная дыра. Нет обычно многочисленной очереди за визами. На доске объявлений сиротливая бумажка:«В связи с неопределенностью ситуации, по соображениям безопасности консульский отдел будет закрыт 12 сентября». Небольшой газончик огорожен переносным заборчиком, который превращен в маленькую Стену плача. Он почти весь завален цветами. На нем белеют записки: «Американцы, мы скорбим!», «Скорбим, мужайтесь, мы с вами. Евгений, 63 года», «Ваша скорбь с нами», «Ваша боль - наша боль», «Америка! Мы были вместе в борьбе с фашизмом, будем вместе в борьбе с терроризмом».

Рядом висит иконка Божией матери. Вдоль цветов лениво бродит черная собака. Она принюхивается к букетам в поисках чего-нибудь вкусного. Но ничего не найдя, растягивается на прогретом солнцем асфальте. Толпы нет. Люди приходят поодиночке, кладут цветы, скорбно склоняют головы и уходят. Приходят молодежь и старики, богатые и бедные. - Господи, за что! - не сдерживает слезы немолодая женщина. - И пусть в Америке у меня нет ни родных, ни знакомых, мне все равно больно. Когда же будут бороться с терроризмом? - Мы учимся на факультете журналистики, - говорит бойкая предводительница небольшой компании молодежи. - Сюда пришли не затем, чтобы посмотреть на слезы людей, а действительно посочувствовать. Ведь Россия испытала похожие удары на себе. И нам это понятно как никому другому. И надо обязательно принимать какие-то меры. Я прошу сказать несколько слов человека, которого принял было за американца. Но оказывается, что это наш соотечественник. - Я преподаю в «физтехе» и работаю в центре по изучению проблем разоружения, - говорит Павел Подвиг. - Я в шоке и не могу представить, кто это мог сделать. Бен Ладену организовать все это сложней, чем кому бы то ни было. Впрочем, все произошедшее еще раз показало, что работать в реальных условиях американские супермены не умеют. Все, что у них есть, - пыль в глаза. Как специалист по проблемам разоружения могу сказать, что все основные тенденции разоружения сохранятся. Мир понял, что основная опасность исходит от условий, порождающих терроризм: бедность, коррупция, политические репрессии. Пока мы их не уничтожим, мы будем иметь то, что имеем. Впрочем, гораздо больше людей, спеша по своим делам, просто проходят мимо посольства. Вот гордо пронес свое великолепное тело молодой человек с внешностью звезды стриптиза. Даже головы не повернул к цветам. В его вселенной с ним самим в центре вчера ничего страшного не произошло. Вот под ручку идет парочка. Она - типичная подруга нового русского: дорого и стильно одетая длинноногая блондинка. Он - типичный новый русский: хмурый крепыш во всем черном. Этим зрелище понравилось. Прошли мимо пару раз. Рассматривали все, как на экскурсии. Юнцы - пролетарские дети - радостно хихикают: «Смори, смори, что евреи написали!» и тычут пальцами в лежащую на газоне рядом со скромным букетом табличку: «От граждан Израиля американскому народу». Я уже уходил и тут только обратил внимание, что одна из многочисленных свечек горит. Ее слабый огонек почти полностью терялся на ярком московском солнце.
(«Российская газета», 13 сентября 2001 года)

В полдень 13 сентября в России прошла минута молчания в память о погибших в США.

«Сегодня в 12 часов дня вся Россия минутой молчания выразила свое сочувствие американскому народу в связи с постигшей его трагедией. В эти дни мы забыли все обиды, мы просто сопереживаем: россиянин - американцу, человек - человеку. И когда вчера по нескольким программам телевидения передали сообщение о том, что москвичи собираются сдавать кровь для пострадавших в Америке, это было воспринято как должное. Но, как оказалось, не всеми. Сегодня утром на станцию переливания крови по улице Поликарпова, что недалеко от станции метро «Беговая», пришли в основном молодые добровольцы. Второкурсники Московского госуниверситета путей сообщения Сергей Швецов и Дмитрий Скребунов сдают кровь в первый раз. Они немногословны: - Мы пришли, потому что это действительно трагедия. Хотим помочь, чем можем. Студентку Валентину Ковригину привела на станцию старшая сестра Юлия. Валя сдала для американцев пол литра своей крови. И тоже первый раз в жизни. - Я работала в Америке, - рассказывает Юлия, - как раз на Манхэттене, совсем недалеко от места взрывов. И еще у меня там, на 14-й улице, живут родная тетя Валентина и двоюродная сестра Арина. Мы очень за них волновались.

Выручил Интернет: через два часа мы с ними связались и узнали, что они живы и здоровы. Но потрясены были, конечно, очень сильно. Уже вчера тетя Валя с Ариной сдали там свою кровь для пострадавших.  А сегодня мы пришли сюда. А теперь - о другом. Журналистов, которые пришли, чтобы поговорить с добровольцами-донорами, не пустили и на порог станции переливания крови. Я пытался связаться с главным врачом, но охранники заявили, что без письменного (!) разрешения пресс-центра Комитета по здравоохранению Москвы никто с журналистами говорить не будет. А поговорить есть о чем. Люди пришли выразить свою поддержку пострадавшим в теракте. Они не пожалели своей крови. В буквальном смысле. Это в данном случае не высокие слова. Почему же не дать возможности с ними поговорить? Валентине Ковригиной, сдавшей свою кровь из самых гуманных соображений, кто-то из работников станции заявил: «Если только ваша кровь дойдет до Америки, если они ее захотят взять...» От избытка тактичности тут, как говорится, не умрут... Но дело, в конце концов, не в этих мелочах. Москвичи еще раз подтвердили: милосердию границы не нужны.»
(«Вечерняя Москва», 13 сентября 2001 года)

Множество памятных мероприятий проходило и в США. Знаковым стал шестичасовой концерт, организованный Полом Маккартни:

««Забудьте о своих проблемах и танцуйте!» - так открыла благотворительный концерт в Нью-Йорке певица Мэйси Грей. Это был шестичасовой концерт, устроенный Полом Маккартни на сороковой день после трагедии – теракта 11 сентября. На концерте, проходившем в легендарном Медисон-сквер-гарден, собрался целый эшелон кино- и рок-звезд. Среди них были Мик Джаггер, Эрик Клэптон, Боно, Джон Бон Джови, Дэвид Боуи, Элтон Джон, Билли Джоэл, группа «Destiny's Child», «Backstreet Boys» и другие, а также звезды кино Гвинет Пэлтроу, Спайк Ли, Харрисон Форд, Джим Кэрри, Майк Майерс, Мэг Райан, Ричард Гир и Джон Кьюзак. Концерт, на который пришли тысячи людей, продолжался почти шесть часов. В качестве почетных гостей были приглашены шесть тысяч пожарных, работников служб спасения и полицейских, которые принимали участие в спасательных работах. Билеты на концерт стоили от 250 до 2000 долларов и, несмотря на столь высокие цены, распроданы были все до единого. Пол Маккартни исполнил на концерте свою новую песню «Freedom», которую он написал под влиянием событий 11 сентября. Маккартни сказал, что концерт был «демонстрацией силы в поддержку демократии». «Это самая важная ночь для меня. Я хочу поблагодарить всех от имени англичан, от имени американцев, от имени всего мира». Во время концерта были приняты жесткие меры безопасности. Зрители стояли в очередях (а в Америке от них давно отвыкли), пока сотрудники служб безопасности проверяли их сумки. Среди зрителей были мэр Нью-Йорка Рудольф Джулиани и бывший президент США Билл Клинтон. Зал встречал их стоя. Открывая шоу, актер Билли Кристал сказал: «Мы показываем всем, что мы - величайший город Земли. Мы показываем, что мы не прячемся в пещерах, как трусы. Мы вышли сегодня, чтобы хорошо провести время». Особый прием встретила песня Билли Джоэла «New York State Of Mind». Многие спасатели и пожарные давали интервью каналу BBC и говорили о том, что этот концерт помог им немного прийти в себя «после пяти недель бесконечных похорон».
(«Московский комсомолец», 23 октября 2001 года)

Террористическая атака 11 сентября 2001 года привела к кардинальным изменениям в мировой политике. В развитых странах существенно возросла роль спецслужб, коалиция во главе с США начала кампанию в Афганистане, активизировалось международное антитеррористическое сотрудничество. Но для десятков тысяч родственников погибших эта история стала личной трагедией. Поэт Михаил Этельзон посвятил этим событиям следующие строки:

Перед глазами... Дорога... Во вторник...
Дым над Манхеттеном из Близнеца...
Через минуты ударят повторно...
Чувство начала войны... и конца...

Сто этажей, обречённые - тридцать.
От неизбежного там не уйти.
Десять минут - позвонить и проститься,
голос услышать, и может, простить...

Пламя бушует уже под ногами -
плавятся стены, секунды, мосты;
выбиты окна и в ад - через пламя -
вниз... , чтобы выжить, хоть как-то спастись...

Перед глазами... оборванной плёнкой:
взялись за руки, бросаются вниз;
пару секунд над Нью-Йорком полёта,
пару секунд... и закончится жизнь...

Вздрогнет планета, за всем наблюдая, -
не Голливуд, а прямой репортаж:
карточным домиком рушатся, тают,
всех погребая, этаж на этаж...