А.В.Ярцева
В 1837 г. по территории Cанкт‑Петербургской губернии была проведена первая в России Царскосельская железная дорога. К началу XX в. в Санкт‑Петербурге находились уже семь вокзалов 1: Николаевский (с 1930 г. – Московский), Балтийский, Царскосельский (с 1935 г. – Витебский), Финляндский, Варшавский (закрыт в 2001 г.), а также Приморский и Ириновский (оба действовали до 1920‑х гг.). Железнодорожные пути связывали столицу с другими областями Российской империи, а в пределах Санкт‑Петербургской губернии на поездах можно было добраться и до некоторых уездных городов, и до многочисленных дачных местностей.
Летний отдых на загородных дачах, ставший особенностью петербургского быта уже в начале XIX в. 2, зависел от возможностей транспортного сообщения и, в свою очередь, содействовал его развитию. На смену дилижансам и омнибусам с середины XIX в. пришла железная дорога. В Санкт‑Петербургском регионе были развиты именно пассажирские перевозки: здесь к концу 1890‑х гг. их доля в доходе составляла от 20% (Николаевская железная дорога) до 85% (Царскосельская железная дорога), тогда как средний показатель по Европейской России равнялся 16%. Самым оживленным являлся период с апреля по август. В летнее время из Санкт‑Петербурга по всем дорогам ежедневно отправлялись 145 поездов местного сообщения, и столько же прибывало (только на Балтийской линии были задействованы 32 пары). Дачные поезда ходили со скоростью от 18 до 45 километров в час (у скорых и курьерских составов она достигала 54 километров в час), самым быстрым было движение по Варшавской железной дороге, самым медленным – по Финляндской железной дороге 3.
Месяцы с мая по август давали примерно 54% общего количества пассажиров, перевезенных пригородными поездами. Движение в обоих направлениях вырастало тогда в несколько раз по сравнению с другими сезонами. Так, если в феврале 1896 г. из Санкт‑Петербурга выехало 92 773 человека, то в мае уехавших насчитывалось 274 776, в июне – 313 299, в июле – 308 686, в августе – 248 061 4.
Собирательный образ пассажира‑дачника предстает в юмористических рассказах Николая Александровича Лейкина (1841‑1906): это глава семейства, каждое утро отправляющийся в город, а вечером возвращающийся на дачу, к супруге и детям. «Тук, тук, тук, - стучит дачный поезд железной дороги, только что вышедший из Петербурга и увозящий домой дачников, побывавших на службе. В поезде все больше мужчины. Мелькает перед ними в окнах слезящееся серое небо, развалившиеся постройки пригорода и огороды, мокрые огороды без конца» 5.
Герои этих рассказов страшились опоздать на поезд, потому что следующий отходил лишь через час или два 6. Большой временной интервал между поездами вызывал недовольство не только у литературных персонажей, и проблема не оставалась незамеченной. В 1913 г. пресса сообщала: «Идя навстречу жалобам дачников, живущих вблизи Петербурга, управление железных дорог перерабатывает к 18 апреля графики дачных поездов в расстоянии до 100 верст около Петербурга. Вводится правило, чтобы дачные поезда пускались не позже 1/2‑часа один за другим, сокращение времени остановки на станциях и увеличенная скорость» 7.
Развитие дачной жизни отразилось и в русской почтовой открытке. В 1900‑1910-х гг. издание открыток, в том числе видовых, переживало свой расцвет. Несомненно, что отдыхающие петербуржцы охотно приобретали карточки с изображениями того места, в котором они проводили летние дни. С их помощью можно было сообщить родным о своем времяпрепровождении, поздравить их, пригласить в гости остающихся в городе. Связаться с дачниками тоже помогали открытки.
В фондах Отдела эстампов и фотографий Российской национальной библиотеки хранятся сотни открытых писем начала XX в., которые доносят до нашего времени облик дачных поселков и городов Санкт‑Петербургской губернии. Напомним, что территориально она не совпадала с Санкт‑Петербургом и Ленинградской областью начала XXI в. (так, за Белоостровом – а именно туда стремились петербуржцы, «искренне желающие летнего отдыха» 8, – находилось Великое княжество Финляндское). Представлены на выставке только те местности, которые были связаны со столицей империи железнодорожными линиями. У каждой из них – своя особенность, свое неповторимое «лицо»: Красное Село с военным лагерем, обрывистые берега реки Оредеж в Сиверской, гатчинские дворцы и парки, неспешная жизнь уездной Луги…
Издателями открыток были самые разные организации и лица: от известной на всю Россию Общины святой Евгении до владельцев местных магазинов. Некоторые открытые письма представляют собой отпечатки на фотобумаге, на других оригинальные снимки репродуцированы в технике фотомеханической печати.
Часто на открытках запечатлен вокзал: являясь, как правило, примечательным архитектурным сооружением, он был еще и важным элементом летней жизни. «Если говорить о гуляньях дачной публики, то тут надо иметь в виду, в первую очередь, ежедневное гулянье по вечерам на станции железной дороги. Уж так было заведено, что дачники и особенно, конечно, дачная молодежь по вечерам собирались на станции. <…> Дачные поезда приходили и уходили, дальние поезда мчались без остановки, а молодежь фланировала и фланировала» 9.
В 1910‑х гг. горожане, отправлявшиеся на дачи на поездах, стали встречаться со сложностями невиданного ранее уровня. Начало им положил 1914 г.: 19 июля (по старому стилю) Германия объявила войну России. «Тревоги и волнения последних дней внушили преувеличенные страхи дачникам, живущим под Петербургом. Ни на чем не основанные слухи о возможном недостатке съестных припасов в дачных местностях приводят к тому, что дачники в большом количестве спешат вернуться в город, и вдоль всех дачных поездов по направлению к Петербургу тянутся обозы телег с имуществом жителей. <…> Причин же для панического разъезда с дач в данное время нет никаких. Впрочем, на тех линиях, где сильно сокращено сообщение с столицей и урезано число поездов, такую причину еще можно найти: малое количество поездов ставит дачникам, имеющим службу в столице, ряд существенных затруднений, в силу которых приходится переезжать в город. Но совсем неоснователен и не имеет разумных объяснений разъезд, начавшийся в последние дни на дачах Приморской железной дороги: из курорта и Сестрорецка, из Разлива и Тарховки целый день почти гуськом передвигаются подводы с имуществом дачников» 10.
В революционном 1917 г., в конце июня, из‑за забастовки полностью прекратилось пассажирское движение на Финляндских железных дорогах: «Многочисленным дачникам … преподнесен новый сюрприз: прекращено движение поездов на всем пространстве от Петрограда до Куоккала. Таким образом, весь обширный дачный район теперь остался без всякого сообщения. <…> Положение оставшихся на дачах петроградцев ужасное. <…> Не лучше и положение тех лиц, которые остались в Петрограде. Многие из них, переезжая на дачу, сдали свои квартиры на лето и теперь не имеют места, где переночевать» 11. Корреспондент другой газеты свидетельствовал: «На Финляндском вокзале страшная суматоха и невероятная давка. Около всех выходных дверей стоят солдаты с ружьями и пропускают на платформу лишь солдат, имеющих воинские удостоверения, штатских не пускают. Дачники, проживающие по Финляндской дороге и приехавшие в Петроград кто на службу, кто по личным делам – в большом унынии: на дачу никак попасть нельзя, идут только воинские поезда» 12.
Реалиями лета 1918 г. были скудное продовольствие, отпускаемое по карточкам, и угроза холеры 13. Проблемы возникали и с транспортным сообщением. В июле одна из газет констатировала: «Даже в прежнее, довоенное время наша Приморская железная дорога, соединяющая петроградцев с единственным в окрестностях Петрограда Сестрорецким курортом, не отличалась аккуратностью. Ныне эта дорога находится в стадии форменного развала. Поезда ходят крайне неаккуратно. <…> Дачники в отчаянии. Служащие не могут попасть на службу» 14. В том же номере писали и про «невозможные порядки» на Царскосельской железной дороге, ставшей частью Московско‑Виндаво‑Рыбинской железной дороги: «На петроградском вокзале выдача билетов на поезда местного сообщения производится даже в праздничные дни лишь из трех касс, и образуются огромные хвосты. В ожидании получения билета публике приходится простаивать по целым часам, выстраиваясь в несколько колонок. <…> При посадке публики в Павловске и в Царском Селе творятся безобразия» 15.
Беды, оставшиеся на страницах периодики, не нашли отражения в видовых открытках. Благодаря им столетие спустя можно с необычайной отчетливостью увидеть идеальный образ исчезнувшего мира: паровоз дает гудок у станции, и дачники идут по аккуратным дорожкам поселков, вдыхая запах зеленой листвы и близкого озера…
См. также
Пригороды в открытке
Санкт-Петербург в открытке