Александро-Невская лавра в 1894 году
на фотографиях В.Д. Машукова
- Свято‑Троицкий собор. Скорбященская, Александро‑Невская, Благовещенская церкви
- Духовской, Феодоровский, Митрополичий корпуса. Исидоровская церковь
- Кладбища. Духовные учебные заведения
- Литература
Кладбища. Духовные учебные заведения
Уже в XVIII в., с первых десятилетий существования монастыря, при нем было кладбище, на котором находили упокоение знатные жители Санкт‑Петербурга. Церковь святого праведного Лазаря, возникшая в XVIII в. и давшая имя Лазаревскому кладбищу, в середине 1830‑х гг. была перестроена архитектором Львом Яковлевичем Тибленом (1803 ‑ ок. 1860). В 1845 г. в ней был устроен новый одноярусный иконостас, иконы для которого написал академик Яков Феодосиевич Яненко (1800‑1852). После закрытия храма в 1923 г. иконостас был утрачен.
«Лаврские кладбища составляют, можно сказать, выдающееся сокровище Лавры. Кто бы ни посетил обитель, он не забудет обойти дорогие могилы, которые святая обитель хранит на память отдаленнейшему потомству. <...> При входе в монастырь налево – первое, иначе – старое, Лазаревское кладбище. Здесь церковь во имя Воскрешения праведного Лазаря. По преданию, церковь эта устроена императором Петром Великим над прахом любимой сестры его Наталии Алексеевны, тело которой впоследствии перенесено в церковь Благовещенскую».
С 1823 г. под захоронения был отведен участок земли напротив Лазаревского кладбища. В 1873 г. там была освящена церковь во имя Тихвинской иконы Божией Матери, и с 1876 г. кладбище, первоначально называвшееся Новым Лазаревским, получило название Тихвинского. Интерьеры церкви‑усыпальницы, построенной по проекту архитектора Николая Павловича Гребенки (1820‑1880), были уничтожены после ее закрытия в 1931 г.
«С течением времени стало недоставать на кладбище места. С каждым днем являлось все больше и больше переселенцев в вечное жилище, и кладбище расширялось и расширялось. Теперь оно распространилось уже и на правую сторону от входа; отсюда образовалось второе, или Тихвинское кладбище с церковью во имя Богоматери Тихвинской».
«1‑го мая 1869‑го года коммерции советник Дмитрий Михайлович Полежаев, схоронивший в 1867‑м году на новом Лазаревском кладбище свою жену Марью Ивановну, вместе с своим братом Николаем подал митрополиту прошение о позволении им выстроить на новом Лазаревском кладбище на свои средства храм в честь Тихвинской иконы Божией Матери. Они обязывались снабдить храм всеми богослужебными принадлежностями и внести 10.000 рублей на его содержание и просили предоставить в их распоряжение половину устраиваемых в храме 56‑и могильных мест. Предложение было принято. 4‑го июня 1869‑го года начаты были работы, 26‑го сентября митрополитом произведена закладка храма, размером в 15х5 сажен, и 2‑го февраля 1873‑го года он был митрополитом же освящен. Церковь была выстроена по плану архитектора Гребенки».
Почти через четыре десятилетия после Тихвинского было основано третье кладбище Лавры – так называемое Засоборное, находящееся на участке между Свято‑Троицким собором и набережной Невы. С 1877 г. это кладбище получило имя Никольского – по церкви святителя Николая Чудотворца, которая была возведена в 1868‑1871 гг. Автором ее проекта, как и планировки всего кладбища, стал архитектор Г.И. Карпов.
«По высочайше утвержденному 11‑го июня 1859‑го года плану с восточной стороны Лавры полагался парк. По словесному поручению митрополита художник Егор Одинцов в 1861‑м году представил в Духовный Собор план на устройство сада. Вся местность занимала пространство в 5.500 квадратных сажен, был уже устроен пруд со шлюзом. Но место все еще представляло собою пустырь. В 1860‑м году построили ограду на 50 погонных сажен, и еще оставалось сделать ограды на 90 сажен. <...> Никаких насаждений пока не было. Лавра израсходовала уже на приведение в порядок места до 20.000 рублей; оставалось израсходовать не менее. Тогда у Лавры явилась мысль устроить здесь кладбище, – тем более, что старые 2 были уже заполнены. Духовный Собор <...> вошел по этому предмету с докладом митрополиту, и доклад получил 27‑го марта 1861‑го года утверждение. <...> План кладбища составлен был архитектором Карповым».
В 1720‑х гг. в Лавре было основано учебное заведение, от которого повели начало петербургские духовные школы трех степеней: академия, семинария и училище. В 1894 г. Машуков побывал в Духовной академии. В 1817‑1821 гг. для нее по проекту Луиджи Руска (1762‑1822) было построено здание, находящееся рядом с Феодоровским корпусом, но вне стен Лавры. В центральном двусветном зале был устроен храм во имя Двенадцати апостолов, освященный в 1819 г. Эскиз одноярусного иконостаса выполнил архитектор Иосиф Иванович Шарлемань (1782‑1861). Деревянный резной иконостас с коринфскими пилястрами имел полуциркульную форму и был окрашен в белый цвет. В 1922 г., через три года после закрытия храма, его разобрали и передали на склад.
В 1895 г. Машуков посетил еще два учебных заведения, связанных с Лаврой. Для Духовной семинарии отдельное здание было построено в 1838‑1841 гг. по проекту академика Аполлона Федосеевича Щедрина (1796‑1847), и домовый храм поначалу был совмещен с актовым залом. Полукруглый двухъярусный иконостас был разработан тем же А.Ф. Щедриным, образа написал иконописец Иван Александрович Денисов. В 1886‑1887 гг. архитектор Николай Никифорович Марков (1815‑1895) пристроил к зданию трехэтажный объем, и домовый храм был перенесен в верхний этаж. Церковь во имя апостола и евангелиста Иоанна Богослова, освященная в 1888 г., получила иконостас из прежнего помещения; в 1890 г. иконы для его дополнительной части написал академик Павел Саввич Шильцов (1820‑1893). Все внутреннее убранство церкви было утрачено после ее закрытия в 1918 г.
![Машуков В.Д. Г. С. Петербург [Изоматериал].](/ve/dep/artupload/ve/article/RA4982/MA44500/NA48927.jpg "Машуков В.Д. Г. С. Петербург [Изоматериал].")
![Машуков В.Д. Г. С. Петербург [Изоматериал].](/ve/dep/artupload/ve/article/RA4982/MA44500/NA48926.jpg "Машуков В.Д. Г. С. Петербург [Изоматериал].")
«На устройство иконостаса по рисунку архитектора Щедрина с пилястрами, карнизами, капителями, постаментами, царскими дверями и резными рамками для образов ассигновано было 3.800 рублей ассигн[ациями]. <...> Рисунок для иконостаса утвержден был митрополитом Серафимом. За устройство иконостаса брались столярный мастер Филипп Иванов Кострулин, с товарищем, позолотным мастером Михаилом Кропотовым, петербургский купец Егор Михайлов Тарасов и охтенский поселянин Андрей Тарасов. Последний на торгах и переторжках объявил самую низкую цену, именно: за производство столярной, резной и позолотной работы назначил 3.900 р. ассигн[ациями] <...>. На написание икон назначено было 6.000 руб. ассигн[ациями]. По вызову и приглашению Щедрина, академик Императорской Академии художеств Антонелли принял было на себя эту работу за 5.800 руб. асс[игнациями] <...>. Но когда Антонелли представил владыке образа Спасителя и Божией Матери, и они не понравились митрополиту, то он 13 августа 1840 г. дал строительному комитету следующее предписание: “<...> Предлагаю комитету учинить надлежащее с его стороны распоряжение о написании св. образов для семинарской церкви иконописным, а не живописным искусством”.Вместо Антонелли искателем заказа явился с.‑петербургский купец иконописный мастер Иван Александров Денисов <...>. Денисов объявил за свою работу цену в 3.900 руб. асс[игнациями] <...>. Комитет принял предложение Денисова, но архитектор Щедрин не подписал журнала комитета. Когда митрополит, утвердив определение комитета, потребовал от него объяснения, Щедрин ответил, что по его личному мнению “образа, написанные хорошим художником, далеко превосходят иконописную работу”. 20 августа 1840 г. комитет заключил контракт с Денисовым, который обязался написать для семинарской церкви 37 икон, именно: в иконостасе – образ Христа Спасителя, Божией Матери, св. Иоанна Богослова, св. Николая Чудотворца; в северных дверях – архистратига Михаила, и в южных – архангела Гавриила; <...> над местными образами – шесть образов: Сошествия Св. Духа, Преображения, Воскресения и Вознесения Господа, Успения Божией Матери и трех святителей вселенских; <...> над царскими дверями: образ Тайныя вечери полукруглый; две хоругви с четырьмя образами, запрестольный образ Пресвятой Троицы, в царские врата 4 образа евангелистов, 2 образа Благовещения, и малых выносных образов, изображающих дванадесятые праздники, 12, и наконец 1 храмовый».
Трехэтажное здание Александро‑Невского духовного училища было построено в 1853‑1856 гг. по проекту Николая Александровича Сычева (1816‑1904). В 1858 г. на втором этаже корпуса была освящена церковь во имя святителя Павла Исповедника, устроенная на средства купца первой гильдии Павла Ивановича Кудряшова. Хотя в 1877 г. она была расширена по проекту академика Ивана Блажеевича Слупского (1826‑1891), в 1900‑х гг. признавалось, что церковь «тесна и низка»3. В 1919 г. храм был закрыт; в здании бывшего училища размещались затем медицинские организации.
«В настоящее время училищная церковь помещается в среднем этаже построенного в 1858 г. каменного корпуса. Она устроена попечением бывшего протоиерея Волковско‑кладбищенской церкви Николая Стефановича Ильинского, впоследствии архимандрита и наместника Александро‑Невской лавры Никанора, на сумму, пожертвованную с.‑петербургским почетным гражданином Павлом Ивановичем Кудряшовым, и освящена 20 сентября 1858 г. <...>. Длина церкви вместе с алтарем 7 сажен, а ширина 3 саж. и 1 ¾ аршина. В 1877 г. к ней присоединен смежный с нею зал в 3 окна. <...> Св. икон в храме – достаточное количество; но между ними нет замечательных. <...> Иконостас простой, столярной работы, с резными золочеными колонками, окрашен белою краскою и по местам украшен золоченою резьбою.Здесь на царских вратах 6 икон: Благовещение и 4 евангелиста в 6 овальных рамках, над царскими вратами икона Тайной вечери, на северной и южной дверях – архангелы Михаил и Гавриил; по правую сторону царских врат – две иконы: Спасителя, сидящего на престоле, и св. Павла исповедника, по левую – также две иконы: Божией Матери, сидящей на престоле, и святых великомуч. Димитрия, князя Александра Невского, Николая Чудотворца и Григория Богослова. Иконы на царских вратах и Тайная вечеря написаны на досках, прочие – на холсте. <...> Хоругви из золоченой шелковой ткани на золоченых древках: на одной изображены: Богоявление Господне и св. Николай Чудотворец, на другой – Воскресение Христово и Божия Матерь».
![Г. С. Петербург [Изоматериал]. Александро‑Невская лавра.](/ve/dep/artupload/ve/article/RA4982/NA48934.jpg "Г. С. Петербург [Изоматериал]. Александро‑Невская лавра.")
«Протоиерей Ильинский принимал участие в постройке училища, знал его нужды и, будучи хорошо знаком с П.И. Кудряшевым, человеком склонным к христианской благотворительности, направил эту благотворительность на устроение храма в училище <...>. Кроме устроения храма, П[авлом] И[вановичем] был внесен капитал на его содержание – около 4.000 р. Лет 5‑6 спустя Пав[ла] Ив[ановича] еще можно было видеть в училищной церкви. Он приходил туда обыкновенно накануне праздника Павла Исповедника, 6‑го ноября. Это был небольшого роста, довольно полный, пожилой человек с добродушной улыбкой. Еще задолго до праздника среди учеников шли разговоры, будет ли в праздник П.И. Кудряшев: говорили, что он устраивает в этот день для учеников хороший обед, за которым дают всем по большому яблоку. Полагали, что если он не придет, то этого не будет. Вот почему, увидев П[авла] И[вановича] в коридоре перед всенощной или после, ученики восторженно его приветствовали, на что П[авел] И[ванович] добродушно улыбался. Его же заслуга перед училищем по постройке церкви тогда еще была мало понятна воспитанникам и мало ценилась детскими умами».
Создавая свою фотографическую коллекцию, Машуков обязательно фиксировал год создания снимка, понимая важность датировки иконографических материалов в случае перестройки или уничтожения памятника. Сомневаясь, «удастся ли, в будущем, еще раз побывать в той или другой местности» – и словно предчувствуя масштабы потерь, которые произойдут всего через несколько десятилетий после его путешествий по Российской империи, – он «предпочитал снимать при всяких, хотя бы и неблагоприятных условиях» 4.
Храмы Александро‑Невской лавры после их закрытия в 1920‑х ‑ 1930‑х гг. разрушены не были. Однако, переданные тем или иным советским учреждениям, они в большинстве своем утратили внутреннее убранство, включая иконостасы, которые фотографировал Машуков. В XXI в. его снимки превратились в ценные историко‑культурные документы и неизменно принимаются во внимание при разработке проектов по сохранению объектов отечественного культурного наследия.
А. В. Ярцева