О рукописи

История изучения

Первыми исследователями Остромирова Евангелия были А. Н. Оленин (1763–1843), который в 1811 г. стал директором Императорской Публичной библиотеки, и хранитель Депо манускриптов А. И. Ермолаев (1779–1828). Сохранилась записка А. Н. Оленина к Я. А. Дружинину с вопросами относительно истории Остромирова Евангелия и с приписанными на том же листе ответами Дружинина (датированными 20 апреля 1806 г.).

Эти ответы ничего не проясняют в обстоятельствах «петербургского» периода жизни книги, кроме времени и места ее обнаружения в покоях Екатерины, – Я. А. Дружинину не было известно, когда и при каких обстоятельствах Остромирово Евангелие попало к Екатерине II.

Если имя А. Н. Оленина, автора хрестоматийного палеографического труда – «Письмо о камне Тмутараканском», широко известно, то имя Александра Ивановича Ермолаева и по сей день остается «в тени», прежде всего, потому, что ни одной своей работы ученый-хранитель не опубликовал. В Отделе рукописей РНБ имеется небольшой архивный фонд А. И. Ермолаева, в котором хранится творческое наследие человека, по праву считающегося первым русским палеографом (именно он был учителем палеографии не только А. Н. Оленина, которому оказывал существенную профессиональную помощь в его научной работе, но и историка Н. М. Карамзина). Своими подробными описаниями рукописей А. И. Ермолаев заложил основы научного описания фондов Отдела, которые и сам пополнил ценным даром – списком Ипатьевской летописи («Ермолаевский список»). Сравнительно недавно выявлено единственное сохранившееся портретное изображение А. И. Ермолаева. Все эти материалы еще ждут своего исследователя. Здесь важно отметить один труд А. И. Ермолаева. Это выполненная им рукописная копия всего текста Остромирова Евангелия, до сих пор хранящаяся в фонде Отдела (ОР РНБ. F.I.55). Фолиант на русской бумаге с белой датой «1805 г.», в типичном картонном переплете, оклеенном мраморной бумагой. К первому листу подклеена уже упоминавшаяся записка Оленина с ответами Дружинина. Текст Остромирова Евангелия воспроизведен Ермолаевым строка в строку, буква в букву, со всеми надстрочными знаками и пометами. Отмечены особенности оформления книги. Предпринятый А. И. Ермолаевым труд по созданию этой рукописи поистине является подвигом хранителя. Важно подчеркнуть, что это первая охранная копия, целенаправленно сделанная в первом государственном хранилище и предназначенная именно для расширения доступа к изучению памятника без ущерба для оригинала.

По копии, сделанной А. И. Ермолаевым, было выполнено первое лингвистическое исследование Остромирова Евангелия. И здесь нужно вспомнить имя еще одного незаслуженно остающегося «в тени» деятеля русской культуры – это Петр Кузьмич Фролов (1775–1839). Сегодня всем хорошо известна роль Петра Петровича Дубровского, ценнейшая коллекция которого положила начало формированию фондов Отдела рукописей Публичной библиотеки. Вторым крупным поступлением стала коллекция П. К. Фролова, приобретенная Библиотекой в 1817 г. и насчитывавшая более 200 рукописных книг и свитков. По роду своих основных занятий П. К. Фролов был горным инженером, служил на Колывано-Воскресенских заводах и вошел в историю техники как проектировщик и строитель первой в России рельсовой (конно-чугунной) дороги для заводских нужд, строитель первого в России железнодорожного моста, как инженер, впервые осуществивший добычу кокса из каменного угля и начавший выплавку чугуна и стали на коксе. При этом П. К. Фролов руководил заводскими библиотеками и школами на обширных территориях Колывановских заводов, а в 1827 г. основал первый в Сибири краеведческий музей (в Барнауле).

Предполагая новгородское происхождение Остромирова Евангелия, П. К. Фролов пытался найти в тексте древнего манускрипта черты новгородского говора, для чего производил пословное сравнение Остромирова Евангелия с принадлежавшим ему Милятиным евангелием XII в., написанным в Новгороде (ОР РНБ. F.п.I.7), и с Евангелием XIV в. (ОР РНБ. F.п.I.17), имеющим черты новгородско-псковского диалекта. Разночтения отмечались на страницах ермолаевской копии и оформлялись как постраничные примечания. Сверка не была доведена до конца, поскольку стало очевидным отсутствие в тексте Остромирова Евангелия комплекса новгородских языковых черт.

Говоря о первом этапе научного изучения Остромирова Евангелия в Публичной библиотеке, важно отметить, что результаты этой работы исследователи с готовностью сообщали всем интересующимся, к числу которых принадлежали Н. М. Карамзин (первый публикатор Послесловия диакона Григория), Евгений Болховитинов, граф Н. П. Румянцев и другие. Поступивший в фонд государственного хранилища уникальный памятник сразу же был введен в широкий научный оборот.

Следующий важнейший этап исследования Остромирова Евангелия связан с именем Александра Христофоровича Востокова (1781–1864), который 28 лет прослужил в Публичной библиотеке. В 1815 г. А. Х. Востоков поступил в библиотеку помощником хранителя Отдела рукописей (то есть А. И. Ермолаева) и непосредственно приобщился к богатейшему материалу для научной работы, а уже в 1820 г. увидело свет его «Рассуждение о славянском языке», сразу же выдвинувшее Востокова в первый ряд филологов-лингвистов, известных не только в России, но во всех славянских странах. В 1828 г., после смерти А. И. Ермолаева, А. Х. Востоков стал хранителем Отдела рукописей. Работы Востокова показали, что Остромирово Евангелие – памятник не областного говора, а общерусского литературного языка, генетически связанного с языком славянских народов, в первую очередь болгар.

А. Х. Востоков подготовил первое научное издание Остромирова Евангелия, вышедшее в свет в 1843 г. Издание было осуществлено на ассигнованные Академией наук средства, предоставленные в распоряжение Академии в 1835 г. археологом и историком А. Д. Чертковым с целевым назначением направить их на издание какой-либо древней русской рукописи (сумма составляла половину Демидовской премии, полученной А. Д. Чертковым за книгу «Описание древних русских монет»). Текст Остромирова Евангелия в издании Востокова набран в точном соответствии с оригиналом специальным шрифтом, близким по форме букв к письму подлинника и изготовленным при участии самого Востокова. В приложении даны литографированные прориси всех трех миниатюр Остромирова Евангелия и факсимильные изображения двух листов (л. 89 и л. 210 об.). К тексту Остромирова Евангелия подведен соответствующий греческий евангельский текст (для этого А. Х. Востоков использовал два издания Нового Завета, вышедшие в 1703 г. и в 1830 г.). Научный аппарат составляют подробные палеографические примечания, лингвистический анализ текста и объемный словоуказатель. Издание А. Х. Востокова не потеряло своего научного значения до сих пор, хотя давно уже стало библиографической редкостью.

Благодаря широким научным связям А. Х. Востокова Остромирово Евангелие стало объектом исследования многих ученых в славянских странах и во всем мире. Достаточно назвать чешского лингвиста Йозефа Добровского (в своей вышедшей в 1823 г. книге «Кирилл и Мефодий – славянские апостолы» приложившего переданный Востоковым снимок молитвы Господней «Отче наш» из Остромирова Евангелия), чешского поэта и филолога Вацлава Ганку (в 1853 г. в Праге выпустившего на основе издания Востокова первое зарубежное издание Остромирова Евангелия), словенского ученого Варфоломея Копитара (нашедшего в 1830 г. знаменитый глаголический «Клоцев сборник», схожий по правописанию с Остромировым Евангелием), словацкого историка и лингвиста, одного из основоположников сравнительного изучения языка, литературы и этнографии славянских народов Павла Шафарика.

После А. Х. Востокова, в 1844 г. хранителем Отдела рукописей стал Афанасий Федорович Бычков (1818–1899) – историк, археограф, библиограф, впоследствии академик и директор Публичной библиотеки. В большом списке его печатных работ есть несколько статей, посвященных Остромирову Евангелию. В одной из них А. Ф. Бычков обратил внимание на экфонетические знаки, отметив, что в Остромировом Евангелии они присутствуют не в полном своем составе. Но основным направлением изучения Остромирова Евангелия в то время оставалось лингвистическое его исследование как памятника русской письменности и языка. Об Остромирове Евангелии писали в своих трудах крупнейшие ученые: Ф. И. Буслаев, И. И. Срезневский, А. А. Потебня, В. Н. Щепкин. При этом изучение памятника осуществлялось по изданию академика А. Х. Востокова.

В расширении тематики исследования большую роль сыграла выставка Остромирова Евангелия и других иллюминованных рукописей, организованная А. Ф. Бычковым в 1856 г. к 800-летнему юбилею памятника. На юбилейной выставке Остромирово Евангелие впервые увидел сотрудник Библиотеки, художественный критик Владимир Васильевич Стасов (1834–1906). Это стало началом искусствоведческого изучения рукописи. В. В. Стасов отметил, что инициалы Остромирова Евангелия имеют особенности, которых нет ни в русских, ни в византийских рукописях IX–XI вв. Остромирово Евангелие не стало предметом специального исследования В. В. Стасова, но постоянно упоминается в его работах по истории орнамента. Основной вывод В. В. Стасова о художественном оформлении Остромирова Евангелия сводится к заключению, что оно выполнено артелью русских художников-миниатюристов и орнаменталистов (по крайней мере, три миниатюриста и два орнаменталиста).

В 1881 г. А. Ф. Бычкова сменил на посту хранителя Отдела рукописей его сын, Иван Афанасьевич Бычков (1858–1944) – известный археограф, член-корреспондент Академии наук. Прослужив в Отделе рукописей до самой смерти, И. А. Бычков на протяжении нескольких десятилетий всемерно содействовал изучению Остромирова Евангелия, хотя в списке его трудов нет ни одной работы, посвященной специально этому памятнику.

80-е гг. XIX в. ознаменовались выходом в свет фотолитографированного издания Остромирова Евангелия, выпущенного двумя тиражами (1882 г. и 1889 г.) на средства купца Ильи Кирилловича Савинкова. Это издание сделало Остромирово Евангелие широко известным в России, во многих высших и средних учебных заведениях страны по этому изданию читали тексты при изучении старославянского языка.

Во многом благодаря тиражам издания Савинкова наступил период новых исследований памятника, которые все чаще включали палеографические наблюдения, приводившие к важным выводам относительно истории создания книги. Так, М. М. Козловский, занимаясь языком Остромирова Евангелия, первый заметил, что рукопись написана не одним писцом. Ф. Ф. Фортунатов установил языковые отличия разных частей рукописи и предположил, что протографами для Остромирова Евангелия послужили две рукописи, чем и объяснял выявленные языковые отличия. Н. М. Каринский провел тщательный палеографический анализ текста и убедительно показал, что лингвистические выводы Фортунатова находят подтверждение не в наличии двух протографов, а в том, что текст переписывали два писца (при этом еще один, третий писец прописал золотом заголовки отдельных чтений).

Необычайный всплеск научного интереса к Остромирову Евангелию в середине ХХ в. произошел в связи с празднованием 900-летнего юбилея памятника. Именно в это время было проведено первое реставрационное исследование Остромирова Евангелия и осуществлена его тщательная реставрация (реставратор Елена Христиановна Трей). Особенно значителен был научный эффект от юбилейной выставки, организованной в мае 1957 г. в Отделе рукописей Николаем Николаевичем Розовым (1912–1991), хранителем древнерусских фондов, ученым-книговедом, археографом. Н. Н. Розов досконально описал историю научного изучения и издания Остромирова Евангелия, опубликовал архивные документы, проливающие свет на многие любопытные детали. На подготовленной Н. Н. Розовым выставке специалисты получили возможность ознакомиться с бесценным оригиналом. Пользуясь этой возможностью, Л. П. Жуковская подвела итоги предшествующего периода и наметила перспективы дальнейшего лингвистического исследования памятника. Рассмотрев грамматические, морфологические, лексические и другие аспекты изучения языка Остромирова Евангелия, Л. П. Жуковская пришла к важному выводу о том, что на основании лингвистических данных невозможно решить вопрос о месте создания Остромирова Евангелия. Экспозиция в Отделе рукописей активизировала внимание и к художественной стороне памятника. Так, А. Н. Свирин подчеркнул иконографическую близость миниатюр Остромирова евангелия и миниатюр Мстиславова Евангелия, созданного в 1103–1117 гг. по заказу новгородского князя Мстислава писцом Алексой. Принимая во внимание полную тождественность орнаментальных мотивов, А. Н. Свирин предположил, что диакон Григорий и, спустя 60 лет, Алекса могли использовать некий общий оригинал.

В 1957 г. в ходе научных мероприятий, которые актуализировали внимание к памятнику, требующему всестороннего изучения, специалисты выдвинули задачу факсимильного издания Остромирова Евангелия. Такое издание было подготовлено при ведущем участии Н. Н. Розова и поддержке Издательского отдела Московского патриархата. Факсимильное издание Остромирова Евангелия увидело свет в 1988 г., к 1000-летию Крещения Руси, и в настоящее время играет роль основной охранной копии бесценного памятника.

Научный аппарат факсимильного издания Остромирова Евангелия свидетельствует о расширении круга культурно-исторических вопросов, в контексте которых рассматривается этот рукописный памятник. Помимо многоаспектной статьи Н. Н. Розова, представлено исследование митрополита Волоколамского и Юрьевского Питирима (Нечаева) об особенностях состава литургических чтений и структурного членения текста в Остромировом Евангелии. Автор дает обзор развития принципов и способов членение евангельского текста, начиная с V в., когда в рукописях стали выделять богослужебные отрывки («перикопы», от греч. «отрезок»; в славянском употреблении – «зачала») красными буквицами, до II–III вв. н. э., когда диакон александрийской церкви Аммоний предложил ту систему деления (так называемые «аммониевы главы»), которая отразилась в Остромировом Евангелии и сохранялась на Руси до XVII в. История создания Остромирова Евангелия на широком социально-культурном фоне эпохи Киевской Руси рассмотрена Н. Н. Лисовым, который приходит к выводу о киевском происхождении Остромирова Евангелия. Свои наблюдения над художественным оформлением книги продолжил А. Н. Свирин. Если Н. Н. Розов склонен был видеть в необычных инициалах Остромирова Евангелия отголоски древнеславянских языческих мифов, то Свирин находил в одном из инициалов (на л. 66 об.) изображение древнеиранского божества Сенмурв-паскуджа, соответствующего славянскому Симарглу. Возможно, в древнейшей русской книге отразилась ситуация двоеверия – смеси язычества с христианством.

Факсимильное издание способствовало не только обеспечению сохранности оригинала, но и углублению всестороннего исследования Остромирова Евангелия. Значительных результатов достигло искусствоведческое изучение памятника. Авторитетное суждение В. Н. Лазарева о том, что художественное оформление Остромирова Евангелия носит византийский характер, но имеет черты западноевропейского искусства, и что представленный в памятнике тип изображения евангелистов с их символами не встречается в восточнохристианских и византийских рукописях и, наоборот, очень распространен в каролингских и оттоновских манускриптах, было творчески развито О. С. Поповой и вылилось в стройную концепцию художественной системы Остромирова Евангелия. Привлекая широкий сопоставительный материал, О. С. Попова приходит к выводу, что Остромирово Евангелие – это образец византийского искусства переходного периода от позднемакедонского этапа к раннекомниновскому. При этом художественная система памятника органично включает в себя элементы западного оттоновского искусства, и такое свободное сочетание разных традиций могло произойти только на «автономной» по отношению к этим традициям территории – на Руси. О. С. Попова подчеркивает, что письмо и художественное оформление книги созданы единовременно и в одном месте, поскольку подчинены общему замыслу. Детально анализируя творческие манеры исполнения миниатюр Остромирова Евангелия, О. С. Попова выделяет двух мастеров, которые, возможно, принимали участие и в написании «личин» в инициалах. По крайней мере один из этих мастеров был византийским художником, но работал он на Руси. Интереснейшие наблюдения, служащие обоснованием приведенных выводов, читатель найдет в статье О. С. Поповой.

Особым этапом в изучении Остромирова Евангелия является специализированное исследование, предпринятое Вячеславом Михайловичем Загребиным (1942–2004), известным филологом-славистом, палеографом и археографом. Ученик Н. Н. Розова, В. М. Загребин в течение 30 лет был хранителем древнерусских фондов Отдела рукописей Российской национальной библиотеки. Фундаментальный труд В. М. Загребина «Диакритика средневековых славянских рукописей», основанный на материале десятков южнославянских и древнерусских рукописей, включает главу, посвященную изучению экфонетических знаков в Остромировом Евангелии и в Куприяновских (Новгородских) листках (№ 14) – сохранившемся фрагменте апракосного Евангелия X–XI вв. Сравнив экфонетические знаки этих памятников с греческими рукописями того же периода, В. М. Загребин отметил, что графические черты, цвет и система расстановки знаков в Куприяновских листках и в Остромировом Евангелии позволяют предположить прямую зависимость славянской экфонетической нотации от греческой. В процессе тщательного исследования нотированных фрагментов текста Остромирова Евангелия по подлиннику с помощью сильной лупы В. М. Загребин установил, что экфонетические знаки в рукописи подверглись позднейшему редактированию, и описал характер правки. Непосредственно сравнить Куприяновские листки с соответствующим этому фрагменту текстом в Остромировом Евангелии на предмет употребления экфонетических знаков оказалось невозможно, поскольку в данных чтениях в Остромировом Евангелии нотация отсутствует. Тем не менее, В. М. Загребин обращает внимание на наблюдения югославского музыковеда Д. Стефановича, который заметил, что в соответствующем Куприяновским листкам фрагменте текста Остромирова Евангелия имеются несколько увеличенные промежутки между словами в тех местах, где в Куприяновских листках находятся экфонетические знаки, то есть в Остромировом Евангелии как бы преднамеренно оставлено место для данных знаков.

Этот вывод заставляет еще раз обратиться к вопросу взаимоотношения двух памятников – Остромирова евангелия и Куприяновских листков. О связи этих рукописей писал еще Ф. Ф. Фортунатов, который, основываясь на лингвистических данных, пришел к заключению, что оба памятника имели один общий протограф (при этом, однако, Ф. Ф. Фортунатов считал язык Остромирова Евангелия более старым, чем язык Куприяновских листков). Известный югославский палеограф и историк В. А. Мошин, рассмотрев комплекс языковых, орфографических и художественных особенностей Куприяновских листков и Остромирова Евангелия и привлекая анализ политических событий X–XI вв., высказал предположение о том, что Куприяновские листки являются фрагментом того кодекса, который послужил протографом при создании Остромирова Евангелия. Это предположение находит убедительные текстологические обоснования в результатах осуществленного под руководством А. А. Алексеева в Санкт-Петербургском Отделении Российского Библейского Общества проекта исследования славянской рукописной традиции Нового Завета. Весь комплекс веских аргументов исторического и филологического характера в подтверждение того, что Остромирово Евангелие переписано с кодекса, фрагментами которого являются Куприяновские листки, представлен в статье А. А. Алексеева в настоящем ресурсе. Этот вывод, в свою очередь, служит обоснованием новгородского происхождения Остромирова Евангелия – ведь фрагменты протографа книги сохранились и в XIX в. были обнаружены И. К. Куприяновым в Новгороде!

Важной вехой в актуализации Остромирова Евангелия как памятника книжной письменности государственного значения стал 2007 год, когда широкая общественность отметила 950-летнюю дату со времени создания рукописи. В Санкт-Петербурге, Великом Новгороде, других городах России состоялись научные и культурно-просветительские мероприятия, посвященные Первой русской книге. Событие получило яркое отражение в средствах массовой информации: увидели свет новые публикации исторического и культурологического характера. Российская национальная библиотека провела научную конференцию, материалы которой составили сборник «Остромирово Евангелие и современные исследования рукописной традиции новозаветных текстов» (СПб., 2010). На официальном портале Российской национальной библиотеки была открыта виртуальная выставка «Остромирово Евангелие и рукописная традиция новозаветных текстов». Представленные в этом ресурсе манускрипты позволяют рассмотреть Остромирово Евангелие в контексте предшествующей византийской и последующей славянской рукописной книжности. Знаменателен тот факт, что посвященная Остромирову Евангелию виртуальная выставка стала первым интернет-проектом, созданным сотрудниками Отдела рукописей в сотрудничестве со специалистами Управления автоматизированных технологий РНБ. Так Остромирово Евангелие открыло принципиально новый этап в работе с рукописными фондами – представление электронных публикаций рукописных памятников в открытом информационном пространстве.

С 2007 г. Остромирово Евангелие является символом ежегодного Пасхального Фестиваля в Санкт-Петербурге.