Новые завоевания балетного искусства

Баллада о любви

Первый балет «Баллада о любви» был поставлен Федором Васильевичем Лопуховым (автором сценической композиции и хореографом) на музыку из фортепианного цикла «Времена года» в оркестровке дирижера Александра Васильевича Гаука (1893 – 1963), тонкого знатока и интерпретатора музыки П. И. Чайковского. Инструментовка этого сочинения Петра Ильича была результатом интенсивной работы во время эвакуации в Тбилиси в 1942 г. Как вспоминал Александр Васильевич:

«Огромное наслаждение я испытывал, перекладывая на оркестр произведения П. И. Чайковского. Любой романс, любая его фортепианная пьеса легко и естественно ложатся на оркестр. Меня поражало то, что не приходится даже менять расположение гармонии»¹¹.

Сюжет балета в программе к спектаклю изложен весьма кратко и обобщенно. Это объясняется тем, что главная цель, которую ставил перед собой Ф. В. Лопухов, «создание спектакля, в котором раскрывались бы его темы, а образы очерчивались не средствами пантомимы и тем паче не “литературой” его либретто, а живым и страстным танцем»¹².

Замысел Федора Васильевича заключался в изображении отдельных картин, повествующих о жизни женщины, ее мечтах и воспоминаниях.

«…с детских лет, когда появляются горячие чувства, с течением все увеличивающиеся. <…> до вспышек настоящих страстей, меняющихся в продолжение всей жизни, где есть подъемы и спады, торжества и страдания, до естественного их угасания уже навсегда»¹³.

Хореограф сознательно отказался от интерпретации музыки П. И. Чайковского по названиям и стихотворным эпиграфам, принадлежащим Н. М. Бернарду – издателю журнала «Нувеллист», который заказал композитору этот цикл фортепианных пьес. По словам Ф. В. Лопухова, который искал сходство в музыкальной и танцевальной структуре, ставил балеты по оркестровой партитуре, внимательно изучал музыкальные указания композитора, «все месяцы у Чайковского отражают рождение, жизнь и смерть чувств. А все эпиграфы оказываются вне музыки, вне ее мелодики»¹⁴.

Оформление балета «Баллада о любви» поручили художнику Симону Багратовичу Вирсаладзе (1908 – 1989), который отличался мастерством работы со светом и цветом. В спектакле было задействовано двенадцать картин, помещенных в общую раму. Смена времен года, обозначенных определенным цветом, символизировала разные этапы человеческой жизни. Зрители и рецензенты отмечали красочные и оригинальные декорации:

«Их отточенный лаконизм и цветовая интенсивность помогают создать своеобразную атмосферу для каждого из двенадцати эпизодов. Броская праздничность детских сцен, прозрачные краски юности, контуры стройных берез сменяют друг друга, чтобы уступить место алому и черно-лиловому цветам осенних эпизодов»¹⁵.

В прологе зритель знакомится с главной героиней – пожилой женщиной, которая одиноко сидит в кресле перед камином и вспоминает прошедшие годы.

«...Эта “неподвижная” роль имеет большое значение и хорошо сыграна артисткой Т. Кобелевой. Она слушает музыку с такой проникновенностью, что невольно следишь за эпизодами “Времен года”, воспринимая их сквозь призму чувств женщины у камелька»¹⁶.

Чтобы связать отдельные картины в единое целое в балет ввели древнегреческих богов любви Эрота и Гимерота (ожившие мраморные изображения на камине), которые сопровождали и направляли героиню в ее воспоминаниях.

«Вот беззаботное веселое детство и почти неуловимое наивное чувство у девочки-подростка, чей внутренний облик у артистки Г. Покрышкиной возникает в легких радостных и шаловливых движениях танца. Вот первая девичья привязанность, светлая нежность, для передачи которых у артистки Г. Пирожной есть и чистота пластических линий и воздушность.
Затем – совершенно иной характер молодой женщины, партию которой танцует Т. Боровикова. В ее исполнении – бравурность, свобода широкого движения, блеск, страстный огонь. <...> кажется, что артистка раскрывает не только зрелость женских чувств, но и то, что они растрачиваются легкомысленно. <...> Не оттого ли следующая сцена – поздняя осень – полна такой щемящей тоски, какая может появиться у человека, оглядывающегося назад с сожалением о напрасно прожитом времени? И дождь за окнами, и высоко взметнувшаяся тень поднятой крышки рояля, как огромное крыло застывшей в воздухе птицы, и паузы, прерывающие пластические, печальные движения женщины (артистка Е. Иванова), и низко падающий, будто тяжелый, лиловый шарф – все передает чувства горестные. 
Но не они завершают балет. Не горечь прожитой жизни, а ее вечное обновление является идеей своеобразной хореографической сюиты. Последние эпизоды – пожилая женщина среди детей: новое молодое племя окружает ее. И вот уже юноши и девушки, полные радостной силы, кружатся в вальсе. Среди них скользят и девочка-подросток, и юная девушка, и молодая женщина»¹⁷.

П. И. Чайковский. «Времена года». Декабрь. Оркестровка А. Гаука, Государственный академический симфонический оркестр СССР. дирижер Е. Светланов.

Именно реализация этой идеи, подчас надуманность сюжета вызвали наибольшие дискуссии в прессе¹⁸ у музыкальных критиков, артистов и театральной публики. Непосредственные впечатления от спектакля можно узнать из отзывов зрителей Малого оперного театра:

«Что сказать о “Балладе о любви”? <…> Думаю, что в музыку Чайковского можно было вложить более определенное содержание. Краткое содержание пролога и эпилога не раскрывает сюжета, и танцы лишены также характера определенных воспоминаний старушки.
Хочется еще заметить, что на музыку Чайковского вовсе не обязательно писать либретто из XIX века и связывать тему любви с лицеистами, юнкерами, полковниками и генералами.< br/> Сцена масленицы совсем неудачна. А вот детские “тройки” очаровательны.
Оркестровка проф. Гаука превосходная»¹⁹.

Есть и безоговорочно положительные впечатления: «“Баллада о любви” и “Эрос” оставили очень хорошее впечатление. Легко понимается тема, хорошая гармония танцев и музыки. Танцы поставлены хорошо»²⁰.

Этот балет можно назвать поиском нового хореографического языка, стремлением через движение передать суть музыки, замысел композитора, где балетмейстер «средствами хореографии выражает пробуждение человеческой души, ее расцвет, созревание и зимний покой, полный, однако, как и у Чайковского, глубокой внутренней жизни»²¹.

Иванова М. Г.