Юрист Николай фон Мензенкампф

Н. В. Рамазанова

Училище правоведения

Императорское училище правоведения в музыкальных кругах ассоциируется, прежде всего, с именем Петра Ильича Чайковского. Но среди воспитанников этого учебного заведения было немало других известных деятелей, в той или иной мере связанных с искусством. Среди них – композитор Виктор Викторович Абаза (1873–1954), создавший из воспитанников Училища оркестр балалаечников, а затем пропагандировавший русскую музыку за рубежом, и режиссер Николай Николаевич Евреинов (1879–1953), написавший в период обучения оперетту «Сила чар», а позже учившийся в Санкт-Петербургской консерватории у Н. А. Римского-Корсакова.

Выпускником Училища был сенатор Август Антонович Герке (1841–1902). Сын пианиста-виртуоза, профессора Санкт-Петербургской консерватории⁶, Август Антонович и сам был прекрасным пианистом, а кроме того – членом Русского музыкального общества. Училище правоведения закончил также композитор, мелодекламатор, переводчик оперных либретто Григорий Андреевич Лишин (1854–1888). В числе правоведов, прошедших курс обучения юридическим наукам, были композитор и музыкальный критик Александр Николаевич Серов (1820–1871); будущий астроном, друг Михаила Ивановича Глинки, музицировавший вместе с ним и сохранивший его рукописное наследие для последующих поколений, Василий Павлович Энгельгардт (1828–1915); братья Стасовы – художественный критик Владимир Васильевич (1824–1906) и адвокат, а также музыкант-любитель, один из руководителей «Концертного общества» Дмитрий Васильевич (1828–1918) и др.

Такое количество выпускников, профессионально занимавшихся музыкой и музыкально-общественной деятельностью, не было случайным. Музыке в Училище придавалось огромное значение. Яркие воспоминания об этом оставил В. В. Стасов. Будущие правоведы овладевали искусством игры на музыкальных инструментах, посещали театры и концерты. «Наполненное музыкальными звуками от одного конца до другого»⁷ Училище правоведения давало такой мощный импульс, что и после его окончания музыка сопровождала человека на протяжении всей жизни, а подчас становилась основной профессией. Это случилось и со Стрельниковым.

Юридическая практика

Императорское училище правоведения Николай Михайлович окончил в 1909 г., получив золотую медаль и, как лучший специалист по римскому праву, «шпагу Юстиниана», а затем, с 1911 г., занимал должность секретаря Судебной палаты Санкт-Петербургского (с 1914 г. Петроградского) судебного округа. Начав службу в чине титулярного советника, Николай фон Мензенкампф по истечении необходимого срока получил чин надворного советника и орден Св. Станислава.

Сферой его деятельности была зашита прав рабочих, получивших увечье на производстве вследствие несчастных случаев (т.н. «увечные дела»). По этой тематике им были написаны и изданы теоретические труды⁸, поскольку после окончания Училища правоведения, как записал Николай Михайлович в Автобиографии, он готовился «к ученой деятельности по гражданскому праву и к защите магистерской диссертации по Юридическому факультету Петербургского университета».

Во время службы в Судебной палате Николай фон Мензенкампф познакомился с членом РСДРП Николаем Николаевичем Крестинским (1883–1938), служившим там же присяжным поверенным. Другим знакомым юристом, повлиявшим на дальнейшую судьбу фон Мензенкапфа-Стрельникова, стал Петр Иванович Стучка (1865–1932), в свое время также связанный с Судебной палатой: в 1888–1897 гг. он состоял там помощником присяжного поверенного⁹. После революции Стучка стал наркомом юстиции, а Крестинский – наркомом финансов РСФСР. Вероятно, они и способствовали тому, что Николай Михайлович также оказался сотрудником одного из комиссариатов. По словам сына композитора, Бориса Николаевича Стрельникова, «Луначарский назначил его заведующим информационно-правовым отделом Наркомпроса¹⁰. Несколько позже отец стал председателем Особого отделения Петроградского суда»¹¹.

Особое отделение Народного суда по делам материального вознаграждения трудящихся за утрату трудоспособности на производстве было организовано в 1918 г., о чем сообщалось в газете «Известия Петросовета». Там же указывалось: «Совет народных комиссаров Петроградской Трудовой Коммуны на основании пункта 3 Декрета об учреждении Петроградского окружного суда постановляет избрать <...> Председательствующим в Особом отделении по увечным делам — Николая Михайловича Мензенкампфа»¹². Таким образом, дело, которому служил Стрельников до революции, оказалось после нее не только востребованным, но еще более значимым.

В процитированном постановлении Николай Михайлович фигурирует под фамилией Мензенкампф. Частица «фон», свидетельствующая о принадлежности к дворянскому роду, выпущена, но в целом фамилия почти не изменилась. Существует мнение, что Николай Михайлович принял фамилию Стрельников во время первой мировой войны¹³. Тогда российские подданные стремились сменить свои немецкие фамилии на русские в связи с антигерманскими настроениями в обществе¹⁴. Однако в действительности он не мог этого сделать, поскольку находился за рубежом и не имел возможности получить высочайшее соизволение и оформить необходимые документы, о чем сообщил в своей Автобиографии:

«Война 1914 г. застала меня за границей и заставила в положении интернированного долгое время пробыть в Нижней Австрии»¹⁵.

Возвратиться в Россию ему удалось, судя по всему, только в 1918 г. в соответствии с Добавлением к договору о перемирии между Россией и Болгарией, Германией, Австро-Венгрией и Турцией от 3 марта 1918 г., предусматривавшему отправку на родину пленных и интернированных.

Мензенкампф или Стрельников

На протяжении достаточно продолжительного времени Николай Михайлович представлялся либо Мезенкампфом, либо Стрельниковым в зависимости от того, чем он занимался. Свидетельством этого являются воспоминания его одноклассника по Училищу правоведения – Михаила Васильевича Доброклонского (1886—1964), впоследствии искусствоведа, члена-корреспондента Академии наук СССР.

«Уже в средних классах, – сообщал Доброклонский, – мы знали, что его музыкальные произведения исполняются в литературно-музыкальных кружках и даже гордились тем, что наш “Мезен” — это композитор Стрельников»¹⁶.

Иными словами Николай фон Мензенкапф (или просто Мензенкампф) был юристом, а Николай Стрельников – музыкантом. Он начал писать музыку еще в 1904 г., а в 1906 г. в Училище правоведения его «Гимн правоведов» был исполнен в одном концерте с «Правоведческой песнью» П. И. Чайковского¹⁷. Вероятно фамилия матери, под которой он выступал на музыкальном поприще, первоначально использовалась как псевдоним, а когда Николай Михайлович оставил юриспруденцию и стал заниматься только музыкой, он окончательно стал Стрельниковым, оформив все необходимые документы. Тем более что после декрета Ленина 1918 г. «О праве граждан изменять свои фамилии и прозвища» сделать это стало несложно, «достаточно было лишь уведомить о своем выборе отдел записи браков и рождений, опубликовать в газете соответствующее объявление и спустя два месяца получить новые документы»¹⁸.

Ситуативный подход к собственному именованию – зависимость от занятий юриспруденцией или музыкой – подтверждается документальными источниками. Как уже отмечалось, в мае 1918 г. председательствующим в Особом отделении по увечным делам Петроградского окружного суда был избран «Николай Михайлович Мензенкампф», о чем сообщалось в «Известиях Петросовета», а в ноябре того же года «руководство музыкальным образованием в народных школах музыкального просвещения» было поручено «Николаю Михайловичу Стрельникову»¹⁹, что указано в Распоряжении по Музыкальному отделу Наркомпроса.

И в других документах, связанных с музыкальной карьерой, фамилия Стрельников не меняется. Эта же фамилия присутствует и в Выписке из протокола заседания Президиума Верховного Совета РСФСР, свидетельствующей о присвоении Стрельникову Николаю Михайловичу в 1939 г. (за месяц до его смерти) звания Заслуженного артиста РСФСР²⁰.

Казалось бы, после того как Николай Михайлович занялся исключительно музыкой, родовая фамилия была совершенно забыта, но однажды она едва не стала роковой в его судьбе. 27 февраля 1935 г. в Управлении НКВД по Ленинградской области был разработан циркуляр «О выселении контрреволюционного элемента из Ленинграда и пригородных районов в отдаленные районы страны» и в феврале-марте проведена операция «Бывшие люди», направленная на выселение бывших князей, графов, баронов, фабрикантов, крупных помещиков, крупных торговцев, крупных домовладельцев, чиновников министерств, царского и белого офицерства, жандармов и охранников, а также служителей культа²¹. В число лиц, подлежавших выселению в различные районы европейской части СССР, попал и Николай Михайлович, несмотря на его четырехлетнюю службу в Наркомате просвещения, а затем в течение тринадцати лет – в Театре юного зрителя. Помимо выселения «бывших», в 1935 г. в связи с «Делом по обвинению немецко-фашистской контрреволюционной организации на территории СССР»  в сферу внимания НКВД вошли  и носители немецких фамилий. По доносу одного из его знакомых композиторов («обаятельного, живого одессита», как охарактеризовал его сын Николая Михайловича – Борис Николаевич²²) в их число попал и Стрельников.  1 марта к нему пришли с обыском, арестовали, допрашивали, а затем, как записала в своем дневнике Л. В. Шапорина,

«объявили, что в пятидневный срок <…> он должен выехать минус 15²³. Дали карту и предложили выбрать. Он выбрал Саратов. <…> “Чем я заслужил, – говорил он Шапориной, – чтобы со мной поступали как с последним бродягой? <…> в четыре дня собраться, имея за собой единственную вину — называться фон Ме[н]зенкампфом, мне доказывали, что я Мейндорф, проработав 17 лет при советской власти, это чудовищно»²⁴.

Спасти Стрельникова и его семью от выселения пытались многие друзья и коллеги. Но отстоять право Николая Михайловича на жизнь и работу в родном городе удалось только благодаря Юрию Александровичу Шапорину (1887–1966) – в то время заместителю председателя Ленинградского отделения Союза советских композиторов.

По свидетельству Л. В. Шапориной

«[10-го] отъезд был приостановлен. В 6 часов к ним прибежали два милиционера в страшных попыхах и страшном беспокойстве: а вдруг уже уехали? Из Москвы по прямому проводу передано: приостановить! Значит Ю[рий] А[лександрович] хлопотал»²⁵.