С БОЕВЫМ ПРИВЕТОМ!

Односторонние почтовые карточки и закрытые письма периода Великой Отечественной войны 1941‑1945 гг.

А. В. Ярцева

Введение

Почти через два месяца после начала Великой Отечественной войны, 21 августа 1941 г., газета «Советское искусство» – орган Комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров СССР и ЦК профсоюза работников искусств – писала: «Изобразительное искусство обладает исключительными возможностями наглядной агитации, общения с самой широкой аудиторией. <…> Живопись, скульптура, графика наряду с кино и театром могут и должны вдохновлять народ на борьбу, поднимать его патриотические чувства, прославлять бессмертные подвиги героев отечественной войны». В той же газетной передовице говорилось: «Помимо плакатов и карикатур наши художественные издательства приступили к выпуску патриотических лубков, воскрешающих лучшие традиции народного творчества, художественных открыток, настенных картинок и т. д. Эти малые формы искусства чрезвычайно важны сейчас, ибо оперативны, злободневны и отвечают потребностям широчайших масс» ¹. Подобное утверждение не было новым, его можно встретить уже в самом первом военном выпуске этой еженедельной газеты: «Мы, художники, должны в настоящее время обратиться к искусству малых форм», – так считал профессор Всероссийской Академии художеств живописец Б. В. Иогансон, пояснявший далее: «Искусство малых форм в условиях военного времени может приобрести огромное значение» ².

В фондах Отдела эстампов и фотографий Российской национальной библиотеки (ОЭФ РНБ) хранятся различные виды иллюстрированных почтовых отправлений периода Великой Отечественной войны 1941‑1945 гг. Это не только открытки в привычном смысле слова – лист картона, одну сторону которого занимает изображение, а другая сторона предназначена для адресов и сообщения. Тогда в широком употреблении находились и такие почтовые формуляры, в которых для письменного текста было отведено большее пространство. На односторонней почтовой карточке рядом с адресными зонами помещалось изображение, тогда как письменным посланием можно было полностью занять другую ее сторону. Закрытое письмо («секретка») представляло собой бланк, который складывался – как правило, вдвое, – до размеров обычной почтовой карточки. В сложенном виде на одной стороне оказывалось изображение, на другой стороне – адреса получателя и отправителя, а для сообщения отводился весь разворот; в другом варианте изображение соседствовало с адресами, и для текста оставалась дополнительная половина листа. Следует отметить, что в то время в «Летописи изоизданий», государственном библиографическом указателе, односторонние почтовые карточки учитывались в разделе «Открытки», а закрытые письма – в разделе «Прикладная графика», как почтовая бумага.

В Государственную публичную библиотеку (ГПБ, ныне РНБ) подобные материалы пришли в качестве обязательного экземпляра в 1944‑1945 гг. – даже те из них, которые увидели свет еще в 1942 г. Запоздание объясняется обстоятельствами военных лет: поступление обязательного экземпляра из столичной Всесоюзной книжной палаты, которое прекратилось с октября 1941 г., возобновилось только в ноябре 1943 г., после прорыва блокады Ленинграда ³.

Иллюстрированные односторонние почтовые карточки и закрытые письма печатались на неплотной бумаге невысокого качества. По цветовому решению они были очень лаконичными, а нередко – монохромными. Имена художников, работавших над ними, зачастую неизвестны. Однако эти скромные документы имели огромную практическую важность, поскольку именно почта помогала поддерживать связь между людьми в труднейших условиях военного времени. Оно наложило отпечаток и на почтовые правила: всего через несколько недель после начала Великой Отечественной войны Народный комиссариат связи установил особый порядок приема и отправления международной и внутренней почтово‑телеграфной корреспонденции. Он был направлен на то, чтобы пресечь разглашение государственной или военной тайны и не допустить нанесения вреда государственным интересам. Примечательно, что вторым по порядку в документе был пункт, касавшийся изображений: «Всем почтовым учреждениям запрещается прием и посылка почтовых открыток с видами или наклейками фотографий» ⁴.

С середины июля 1941 г. началась работа военно‑полевых почтовых учреждений ⁵. Вскоре Наркомат связи установил порядок приема почтовых отправлений, адресованных бойцам и командирам действующей армии: на фронт разрешалось оправлять «простые и заказные почтовые карточки, письма, бандероли, денежные почтовые переводы, письма с объявленной ценностью до 100 рублей» ⁶, при этом отправка простых карточек, писем и бандеролей была бесплатной. 3 сентября 1941 г. газета «Красная звезда» сообщила о нововведении, касающемся открыток: «Народный комиссариат связи СССР выпускает специальные почтовые воинские открытки. Они выпускаются двух видов: для посылки из Действующей армии и на фронт. Стоимость каждой открытки – 3 копейки. Наклеивать марки на такие открытки не нужно. Продаваться они будут во всех почтовых предприятиях и в полевых военных конторах» ⁷.

Напоминание об этой особенности – о том, что для почтовых отправлений в армию не требовалась марка, – строки С. Я. Маршака из поэмы «Почта военная» (1943):

К ним идет письмо без марки

Сквозь огонь и град свинца.

И дороже, чем подарки,

Строчки писем для бойца ⁸.

Если адресат находился на фронте, корреспонденция к нему добиралась особым путем. «Ты написала письмо. <…> Написала адрес: “Действующая Армия”, опустила письмо в почтовый ящик <…>. Весточки от тебя здесь ждут с нетерпением, но знаешь ли ты, как доставляют письма на фронт, на передовую линию?» ⁹, – задавался вопросом специальный корреспондент газеты «Известия» в заметке «Из фронтового быта». Цепочка доставки в Красную армию в общих чертах была следующей: из гражданского предприятия связи корреспонденция направлялась в военно‑почтовый сортировочный пункт (ВПСП) своей зоны (распределение территории СССР по зонам определялось маршрутами движения почтовых вагонов). Оттуда рассортированная корреспонденция передавалась в военно‑почтовые сортировочные пункты фронтов и военно‑почтовые базы (ВПБ) армий. Военно‑почтовые базы доставляли ее в военно-почтовые станции (ВПС) и военно-почтовые агентства – они создавались при штабах соединений и в отдельных частях; здесь корреспонденцию получали войсковые почтальоны частей и подразделений. В тыл страны почтовые отправления военнослужащих добирались по обратной схеме: их принимала ВПС (боец мог или сдать письмо лично, или опустить его в почтовый ящик, или отдать почтальону), затем они отправлялись в ВПБ или ВПСП, откуда следовали в гражданское предприятие связи ¹⁰.

Прикоснуться к фронтовой жизни, стоявшей за этими сухими аббревиатурами, позволяют не только газетные, но и поэтические строки. Трагическое стихотворение С. С. Орлова «Открытка» (1946) начинается с упоминания полевой почтовой станции (ППС) – так до реорганизации, произошедшей в 1943 г. ¹¹, назвались военно‑почтовые станции:

Недели две разыскивала почта

Четырехзначный номер П.П.С. ¹²

А вот рассказ одного из почтальонов: «ППС за Волгой была, а письма в Сталинград доставлять надо. <…> Переправлялся я обычно ночью. На лодке ли, на плоту, на чем придется. Доберешься до острова, что посреди реки, переднюешь там, а следующей ночью в Сталинград. Обойдешь всех своих бойцов, раздашь письма и затемно обратно за Волгу. И так каждый день» ¹³. Читая эту заметку, напечатанную в газете «Вечерняя Москва» летом 1943 г., можно убедиться, что в поэме «Почта военная» С. Я. Маршак недаром говорит:

… И порой

Отдает письмо герою

Письмоносец – сам герой ¹⁴.

На важную составляющую работы почтальона – гуманистическую – обращала в 1942 г. внимание газета «Красная звезда»: «Служит Богословский воинским почтальоном – фигура на первый взгляд малозаметная. В один и тот же час утра верхом, а то и пешком, он появляется на полевой почте, забирает письма и газеты для своей части, сортирует их и разносит бойцам. Дело как будто несложное и не требующее никакого героизма. Все это так. Но сколько теплоты и человеческого участия вкладывает Богословский в свою скромную работу воинского почтальона. Он знает: письмо, полученное из дому, повышает настроение, веселит душу» ¹⁵.

Фронтовой адрес тоже имел особенность – он не должен был раскрывать местонахождение войск. Система адресования воинской корреспонденции являлась крайне важной для обеспечения секретности, поэтому она совершенствовалась и изменялась несколько раз за годы войны. Необходимость соблюдения правил адресования подчеркивалась в целом ряде официальных документов, а перемены в этих правилах вводились приказами наркома обороны.

Первоначально адрес состоял из номера ППС, открытого наименования части и имени адресата. Уже в июле 1941 г. директива Главного управления политической пропаганды Красной армии требовала «разъяснить всему личному составу порядок адресования почтовой корреспонденции и необходимость строго соблюдать в тайне дислокацию частей» ¹⁶. В сентябре 1941 г. о том же гласила директива Главного политического управления Рабоче‑крестьянского Военно‑морского флота ¹⁷. 4 октября 1941 г. появилось Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О мерах ускорения доставки писем на фронт», за которым последовала директива Главного политического управления Красной армии, в одном из пунктов которой говорилось: «Категорически запретить писать наименование фронта, армии и соединения. Образец адреса отпечатать и дать на руки каждому младшему командиру» ¹⁸. Проблема, впрочем, оставалось актуальной и семь месяцев спустя – в мае 1942 г. Главное политическое управление Красной армии направило начальникам политуправлений нескольких фронтов директиву, в которой настаивало: «Вновь прибывающему пополнению разъяснять порядок адресования корреспонденции в действующую армию. Образец адреса 2 раза в месяц публиковать в дивизионных газетах» ¹⁹.

5 сентября 1942 г. приказом народного комиссара обороны СССР «в целях лучшего сохранения в тайне дислокации и наименования частей и подразделений при пересылке почтовой корреспонденции в Красную Армию» ²⁰ была введена в действие новая инструкция по адресованию ²¹. Теперь адрес составлялся из действительного номера полевой почтовой станции или полевого почтового агентства (в оговоренных случаях для соединений, находящихся в тылу, вместо этих номеров указывалось наименование населенного пункта), условного номера подразделения и наименования адресата. Вскоре появилась очередная директива Главного политического управления Красной армии; она предлагала начальникам политуправлений и политотделов «добиться, чтобы новый порядок адресования почтовой корреспонденции усвоили все красноармейцы, командиры и политработники и по установлению новых адресов незамедлительно сообщили бы их своим родным и знакомым» ²²; в разъяснительной работе должны были помочь памятки, плакаты, газетные публикации.

Тем временем приближалась коренное преобразование органов военно‑полевой почты, пока что находившихся в системе Народного комиссариата связи. Приказом народного комиссара обороны от 6 декабря 1942 г. они передавались в ведение Главного управления связи Красной армии (ГУСКА), и Центральное военное управление полевой связи Нарокомата связи было реорганизовано в Управление военно‑полевой почты ГУСКА. Этой стало одной из мер, предпринятых «в целях сокрытия дислокации и перегруппировки войск Красной армии и устранения возможности разглашения дислокационных сведений через органы полевой почты» ²³. 14 января 1943 г. вышел подобный приказ, касавшийся Военно‑морского флота ²⁴; в частности, он предписывал создать отдел военно‑морской почты в Управлении военно‑полевой почты ГУСКА. Еще через неделю приказом Народного комиссариата обороны от 21 января 1943 г. было введено в действие «Наставление по службе военно-полевой почты в Красной Армии» ²⁵, определявшее ее назначение, структуру и прочие стороны деятельности.

Прежнюю систему адресования корреспонденции, появившуюся в сентябре 1942 г. и вызвавшую нарекания в декабрьском приказе 1942 г., отменил приказ народного комиссара обороны от 6 февраля 1943 г. Новая система, на которую переходили с 1 апреля 1943 г., требовала «установить для всех частей и соединений Красной армии номера полевых почт, которые должны являться официальным наименованием части и соединения для сношений с гражданскими и частными лицами» ²⁶. Таким образом, теперь адрес состоял только из пятизначного номера полевой почты и фамилии, имени и отчества адресата. Отличие адресов получателей, находившихся в действующей армии, от обычных адресов было хорошо знакомо современникам – именно на него обращает внимание С. Я. Маршак в уже цитированной поэме «Почта военная»:

Знают письма и открытки

Город, улицу, район,

Знают номер той калитки,

Что откроет почтальон.

Но не названы квартиры,

Не указаны дома,

Где бойцы и командиры

Ждут желанного письма ²⁷.

Односторонние почтовые карточки и закрытые письма военных лет, хранящиеся в ОЭФ РНБ, не проходили почту и не содержат ни письменных сообщений, ни адресов. Некоторые из них имеют обозначение «воинское», то есть изначально были предназначены для отправки из армии. И в данном случае особенности оформления адресной зоны, отведенной для отправителя, способны оказать помощь в датировке этих изданий. Те из них, на которых предусмотрены графы «полевая почта» и «часть», увидели свет не позднее февраля‑марта 1943 г. Они являются более ранними по сравнению с изданиями, на которых есть лишь графа «полевая почта» – в соответствии с системой адресования, обнародованной 6 февраля 1943 г. и введенной в повсеместное использование с 1 апреля того же года.

О том, как бланки для почтовой корреспонденции должны были попадать к бойцам, дает представление заметка, напечатанная газетой «Красная звезда» 28 ноября 1943 г.: «Имеются три канала, по которым должно идти снабжение частей почтовыми принадлежностями, – интендантские управления, полевые почты и автоларьки военторга» ²⁸. К сожалению, ни один из этих каналов не работал должным образом, и автор был вынужден вынести в заголовок публикации вопрос: «Почему в некоторых частях нет почтовой бумаги, конвертов?». Те же серьезные недостатки, которые описывала газета, вскрывал и приказ начальника Главного политического управления Красной армии от 26 января 1944 г., выпущенный по результатам проверки, которая была проведена на Белорусском и Волховском фронтах. «… Несмотря на значительное количество почтовых секреток, открыток, конвертов и почтовой бумаги, отправляемых в действующую армию, рядовой, сержантский и офицерский состав, в особенности находящийся на переднем крае, обеспечивается почтовыми бланками неудовлетворительно. Многие бойцы, сержанты и даже офицеры из‑за отсутствия почтовых бланков лишены фактически возможности вести регулярную переписку с родными или же вынуждены писать письма на газетах, листовках, обертках от патронов и концентратов и т. д. Основными причинами такого нетерпимого положения является то, что: 1. Большое количество секреток и открыток задерживается на складах и базах, оседает в штабах и канцеляриях, расходуется не по прямому назначению, а на разного рода канцелярские нужды. <…> 2. Отделы и отделения вещевого снабжения фронтов и армий … фактически самоустранились от контроля за правильным распределением почтовых бланков и за доведением их до рядового, сержантского и офицерского состава, находящегося на переднем крае. <…> 3. Фронтовые и армейские военторги до сих пор недооценивают важности правильно организованной торговли почтовыми бланками … 4. Органы военно‑полевой почты, неплохо справляясь с продажей почтовых бланков до дивизии включительно, не сумели организовать правильную продажу почтовых бланков в полках, батальонах и ротах через войсковых почтальонов» ²⁹. (Стоит сказать, что посетитель почтового отделения, находящегося в тыловом городе, тоже мог попасть в непростое положение – например, газета «Вечерняя Москва» периодически критиковала отсутствие в столичных отделениях конвертов и открыток, ручек и чернил ³⁰).

Весной того же 1944 г. Государственный Комитет Обороны принял постановление «Об улучшении работы военторгов по обслуживанию действующей армии». Откликом на него стала статья генерал‑майора интендантской службы П. В. Кочеткова, в которой еще раз подчеркивалось, что необходимо бесперебойно обслуживать бойцов передовой линии товарами обязательного ассортиментного минимума, – и первыми в перечне стояли конверты и открытки. Рассуждая далее о важности инициативной работы, автор приводил в пример военторг Карельского фронта, «который в течение первого квартала 1944 года, используя местное сырье и отходы промышленных предприятий, выпустил 3 млн. конвертов и открыток» ³¹. Летом того же года на страницах «Красной звезды» появилась заметка «Автолавка на передовых позициях» – из нее тоже становится понятным, сколь необходимой была возможность связаться с родными посредством почты: «Быстро расходятся открытки, конверты, почтовая бумага, карандаши, ручки, перья. <…> Сержант Егоров и ефрейтор Джафаров, устроившись в землянке за небольшим столиком, пишут письма домой на только что купленных секретках. К ним присоединяются другие бойцы. <…> В ведении полевого военторга имеется также походная фабрика, выпускающая секретки, конверты, почтовую бумагу, курительную бумагу» ³².

Подобная местная продукция в фондах ОЭФ РНБ не отложилась; вероятно, она и не была иллюстрированной. Односторонние почтовые карточки и закрытые письма, представленные на настоящей выставке, в большинстве своем были выпущены в Москве. Нередко на них можно видеть сокращенное наименование заказчика: «УВПП» – это упоминавшееся выше Управление военно‑полевой почты Главного управления связи Красной армии, образованное в декабре 1942 г.

В годы Великой Отечественной войны перед военно‑полевой почтой стояло несколько задач, но главная из них была связана с почтовыми отправлениями, которые доставлялись из тыла на фронт или пересылались личным составом Красной армии в тыл. Тогда около 90 % переписки приходилось именно на долю военно‑полевой почты, а ежемесячно в армию поступало до 70 миллионов писем. Экспонаты настоящей электронной выставки до своего поступления в РНБ не проделывали путь до военно‑почтовых сортировочных пунктов, ротные почтальоны не вручали их красноармейцам. Однако эти хрупкие издания, сохраненные Библиотекой, тоже являются выразительным свидетельством тревог и надежд военных лет.