«ЛЕНИНГРАДСКИЙ ДЕНЬ ПОБЕДЫ»

Владимир Ростиславович Гардин

Персональный раздел выставки посвящен артисту В. Р. Гардину и его деятельности во время блокады. В этом разделе впервые представлены на публичное обозрение материалы из хранящегося в ОР РНБ обширного архива Гардина, тщательно собранного им и его женой и многолетним партнером по сцене актрисой Т. Д. Булах¹, которая и передала в библиотеку многочисленные папки с афишами, рецензиями, фотографиями, письмами, дневниками и воспоминаниями, в т. ч.  неопубликованными².

Владимир Ростиславович Гардин (Благонравов³) (1877–1965), правнук писателя И. И. Лажечникова, один из крупнейших кинорежиссёров немого кино и первых народных артистов СССР (1947), основатель Госкиношколы (ныне ВГИК), известен в основном благодаря исполнению главных ролей в фильмах «Встречный» (1932) и «Иудушка Головлёв» (1933). С 1940 г. он выступал также на эстраде, в годы блокады это стало его основной работой.

С первых дней войны Гардин и Булах были приписаны к шефской фронтовой бригаде «Ленфильма» и Всероссийскому союзу работников искусства, выезжали на фронт, выступали в Ленинградском доме Красной Армии имени С. М. Кирова, в госпиталях.

Среди отзывов об их работе есть и такой: «Артистке Булах выражает благодарность тяжело раненный, для него одного, персонально, она дала концерт». В блокадном Ленинграде и в воинских частях оба они дали около 500 концертов. Наиболее известный их них состоялся 31 мая 1942 г. в Большом зале Ленинградской филармонии⁴.

Почти всю войну Гардины жили на даче на мызе Татьянино в Лисьем Носу, который разделял с Ленинградом тяготы блокадного быта. Артисты вели кружок самодеятельности в клубе военно-морской базы, ставили пьесу Б. А. Лавренева «Разлом». Особенно близкие отношения сложились у них с летчиками базировавшегося там 26-го истребительного авиаполка, вместе с которыми они проводили много времени: беседовали, играли в шахматы, ждали возвращения с заданий, тяжело переживали гибель невернувшихся. Военные тоже часто бывали у Гардиных на даче, где в подвале был обустроен вместительный блиндаж⁵.

Между тем, жизнь Гардиных в блокаду была далека от благополучия. Об этом, в частности, свидетельствует приписка Гардина на его заявлении, поданном в Комитет по делам искусств в ноябре 1944 г., с просьбой включить его концертную бригаду в штат Ленгосфилармонии: «Я не нахожусь в каких-либо договорных условиях с издательствами. Я не состою нигде на службе. Пенсия моя (300 рублей) не может обеспечить мне нормального существования. Вся работа моя и Т. Булах за время блокады (исключая 1 концерта в мае 1942 года в Филармонии и 1 в кино «Молодежный») была шефской и следовательно – не оплачивалась. Мы живем на продажу приобретенных нами в довоенное время вещей. А мы можем зарабатывать своим трудом, имея установленные правительством квалификации, повышенные за это время большого творческого подъема».

Вызывает недоумение другой документ: ходатайство от летной воинской части – о включении Гардиных в список лиц, «достойных получения медали «За оборону Ленинграда». «Было бы большой политической ошибкой и большой несправедливостью лишить т. Гардина и т. Булах вполне заслуженного ими права получения медали «За оборону Ленинграда», – подчеркивалось в письме. – Они вместе с нами пережили тяжелые дни блокады и, не считаясь со временем и здоровьем, работали на наше общее дело».

Возможно, рассеять это недоумение помогут документы, до недавнего времени хранившиеся в домашнем архиве племянника Гардиной-Булах А. Г. Булаха и переданные им в Центральный архив литературы и искусства в Санкт-Петербурге (ЦГАЛИ СПб). Это письма, дневники Гардина и Булах, их записи о событиях периода блокады и первого послевоенного года, наброски повести о сыне Гардина Юрии Владимировиче, погибшем (как тот считал) при переправе через Ладогу в 1942 г. «Не по литературному жестоки, – писал об этих записях А. Г. Булах, – его (Гардина. – М. С.) обрывочные описания блокадной зимы, госпиталя для дистрофиков, где лежал его сын».

Среди этих бумаг было довольно много разрозненных, разноформатных листков, исписанных каллиграфическим почерком и бессистемно вложенных в другие, безобидные по смыслу записи. Собранные вместе, они представляли собой текст, за который в тех условиях можно было поплатиться свободой, если не жизнью. В конце 1939 г. Гардин начал вести дневник, получивший название «Жизнь, или раздумья сумасшедшего». В нем можно встретить следующие замечания: «Коммунизм утверждает материализм и является пропагандой насилия» или «Что делать с ложью по радио! В какую фановую трубу ее девать!»⁶

Осторожность Гардина сослужила ему добрую службу. После войны он продолжал достойно служить своей профессии, в 1947 г. получил звание народного артиста СССР и дожил до 88 лет.