Битва за Ленинград. Годы 1943 и 1944:
Документальные свидетельства из фондов отдела рукописей РНБ

Утраты

За время блокады Ленинграда и оккупации части Ленинградской области¹ был нанесён огромный ущерб национальному достоянию. Помимо не поддающихся точному исчислению людских потерь, в 1941–1944 гг. было полностью или частично разрушено 20 городов, 3135 сел и деревень, выведено из строя 840 промышленных предприятий, 500 школ, уничтожено около трех миллионов квадратных метров жилья. В 1944 г. была создана Ленинградская городская комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. По ее подсчетам, общий размер только экономического ущерба городу и его жителям составил около 46 миллиардов рублей из 679 млрд руб. в целом по стране.

Непоправимые утраты понесли памятники культурного наследия Ленинграда и его окрестностей². Наиболее ценная часть музейных фондов в первые месяцы войны была эвакуирована, причем, благодаря самоотверженности сотрудников музеев, в гораздо большем объеме, нежели это было предусмотрено довоенными планами эвакуации. Из Эрмитажа в Свердловск вывезли примерно две трети имевшихся музейных предметов. 55 вагонов с произведениями искусства из пригородных музеев (вместо намеченных восьми) было отправлено в Новосибирск и удмуртский город Сарапул (около 56 тыс. предметов, что составляло примерно 35% музейного фонда)³.

В последние дни августа—начале сентября 1941 г. многое из оставшегося удалось перевезти в Ленинград, в Исаакиевский собор, где под руководством научного сотрудника Гатчинского дворца С. Н. Балаевой работали многие сотрудники пригородных музеев⁴.

Отчетная документация Управления по делам искусств Исполкома Ленгорсовета свидетельствует о деятельности учреждений культуры по спасению музейных ценностей; в ней содержатся также сведения о количестве укрытых памятников и способах их маскировки; о повреждениях памятников архитектуры: Горного института, Таврического дворца, особняка Шувалова, здания Сената и других⁵.

Длительное хранение музейных предметов в неотапливаемых помещениях грозило возникновением плесени. Чтобы избежать этого, устраивались «проветривания»; вещам давали «подышать», освободив их от упаковки.

Каплун Предметом особой заботы Загурского был Эрмитаж. В первой половине марта 1942 г. в здании Нового Эрмитажа взрывом была разрушена часть балкона, но мраморные фигуры не пострадали.

Еще шесть снарядов попало в помещение картинной галереи.

Виды музейных залов в войну запечатлены на рисунках, линогравюрах и литографиях В. В. Милютиной, А. С. Никольского, Л. А. Рончевской. В 1942 г. Милютину включили в группу художников, которым было поручено зафиксировать «ранения здания Эрмитажа от бомбежек и обстрелов». Зарисовки залов музея и его подвалов, оборудованных под общежития для сотрудников, содержит «Блокадный дневник» архитектора Никольского⁷.

Между тем, самый большой ущерб был причинён дворцово-парковым ансамблям, которые находились в оккупированных пригородах Ленинграда и в непосредственной близости от фронта.

Немецкие танки вошли в Гатчину вечером 13 сентября 1941 г., 17 сентября были захвачены Пушкин и Слуцк (Павловск), 23 сентября — Петергоф. Западная граница его Нижнего парка была превращена в укрепленный оборонительный рубеж⁸. В Старом Петергофе уже начиналась зона, контролируемая частями Ленинградского фронта со стороны Ораниенбаумского плацдарма. Таким образом, Ораниенбаумский дворец оказался единственным, который сохранил подлинность обстановки и предметов XVIII в.

В 1943 г. Б. И. Загурский, вместе с заведующим отделом охраны памятников Н. И. Белеховым и профессором Б. К. Макаровым, побывали там и констатировали плачевное состояние петергофских дворцов. Вместе с тем, по свидетельству Загурского, фронтовые художники из частей, стоявших в Ораниенбауме, заботливо ухаживали за парком и дворцовыми постройками, предотвращая порубки деревьев и устраняя повреждения от артобстрелов.

В период оккупации в дворцовых покоях Гатчины находился армейский штаб, в его Кухонном каре был устроен бордель. В Павловском дворце разместились штаб гестапо, казармы и офицерский госпиталь. Екатерининский дворец также был приспособлен под лазарет; в Александровском — стояла дивизия СС, в его подвалах была тюрьма; а площадь перед дворцом превратилась в кладбище немецких солдат и офицеров.

Оккупанты разграбили и уничтожили свыше 100 тысяч музейных предметов. Вывоз художественных ценностей носил целенаправленный плановый характер⁹. Этой работой руководили Имперское министерство оккупированных восточных территорий, Оперативный штаб рейхсляйтера А. Розенберга и организация под наименованием «Kunstkommission», занимавшаяся отбором произведений искусства для немецких музеев. По указанию Гитлера Нильс фон Хольст, ведущий эксперт по вопросам искусства в России, до войны руководивший внешними связями берлинских музеев, в июне 1941 г. составил перечень музейных, церковных, архивных и книжных хранилищ, которые представляли предмет особого интереса немецких музейщиков и частных коллекционеров. Под его руководством осенью 1941 г. из Екатерининского дворца в Пушкине большой колонной грузовиков в неустановленном направлении была вывезена основная часть художественной коллекции, включая отделку Янтарной комнаты. Изъятием ценностей Гатчинского дворца занимался граф Сольмс, который в 1941 г. лично руководил отправкой пяти вагонов с предметами искусства из Гатчины и Царского Села в Кенигсберг.

Петергоф Большой Петергофский дворец, сгорел еще сентябре 1941 г. Свидетели утверждали, что он загорелся от снаряда, попавшего в церковный флигель в день захвата города. Немцы запретили тушить пожар под страхом расстрела. Рассказывали, что дворец горел три дня, и когда жителей угоняли из города, они еще видели зарево над ним. М. А. Тихомирова предполагала, что дворец был не только сожжен, но и подорван в центральной части. Из «малых» дворцов Петергофа частично сохранился только Монплезир, который был превращен в дот. Статуи Большого каскада были демонтированы, бронзовая скульптура — отправлена в Германию на переплавку.

При отступлении немцев сгорел и Екатерининский дворец. Из 55 залов дворца, имевших уникальную отделку, частично уцелели только десять. Серьезно пострадали от пожаров в январе 1944 г. Павловский и Гатчинский дворцы, утратившие перекрытия и в значительной мере — внутреннюю отделку интерьеров.

Считалось, что немцы сожгли дворец и заминировали его руины, однако по компетентному свидетельству офицера-связиста И. Б. Синани, к разрушению дворца в Павловске была причастна советская артиллерия¹¹.

Парки были изрыты траншеями, отдельные их участки — заминированы, мосты взорваны. По Павловскому парку ездили на танках. Там было вырублено около 70 тысяч деревьев, в Нижнем парке Петергофа — свыше тридцати тысяч. В Пушкине, по свидетельству Л. А. Туровой, Александровский парк вырублен на 40%, Баболовский — погиб почти полностью.

Под датой 27 января 1944 г. в «Подневных записях» Б. И. Загурского значилось: «Объезд пригородных дворцов (Пушкин, Петергоф, Гатчина, Дудергоф, Стрельна, Кр<асное> Село)». Эта поездка состоялась 31 января. Группе музейных работников в составе М. А. Тихомировой, С. Н. Балаевой, Е. Л. Туровой и А. И. Зеленовой, которые приняли в ней участие, открылась картина ужасающих разрушений. Вот как описывала вид Петергофского парка М. А. Тихомирова:

Скорбным чувством проникнуты очерки В. М Инбер и П. Н. Лукницкого, написанные по свежим впечатлениям от посещения Стрельны и Петергофа.

1 февраля 1944 г. музейщики представили Загурскому отчеты о состоянии дворцов, с детальной росписью утрат и перечнем первоочередных мер по приведению в порядок дворцовых помещений¹². В этих отчетах зафиксированы случаи вандализма в отношении музейных предметов. Вот пример из отчета Е. Л. Туровой о Екатерининском дворце:

2 февраля 1944 г. в Екатерининском дворце вновь возник сильный пожар. Турова докладывала Загурскому: «При попытке отстоять наиболее удаленные... растреллиевские залы; над антикамерами обвалились стропила... Удалось отстоять только Большой зал».

Между тем, в парках начались первоочередные восстановительные работы. Их освобождали от мин, расчищали от завалов. Из захоронений извлекалась скульптура. Проводили консервацию дворцовых залов, собирали уцелевшие фрагменты их архитектурно-художественного убранства. Летом 1945 г. парки Петергофа и Пушкина стали доступны для посещения.

Начались поиски музейных вещей по пути отступления нацистских войск. В состав комиссии, руководившей этой работой, вошел A. M. Кучумов.

В 1944–1949 гг. он неоднократно выезжал в Эстонию, Латвию и Восточную Пруссию. В Риге, Калининграде, Берлине и других городах ему удалось обнаружить произведения живописи, предметы мебели, фарфора, декоративные печные изразцы; в элеваторах Берлина — Зеркальный кабинет и паркет из Лионского зала Екатерининского дворца¹³; на медеплавильном заводе города Галле — бронзовые статуи Геркулеса и Флоры, украшающие лестницу Камероновой галереи. В январе 1948 г. в Верхний сад Петергофа вернулся фонтан «Нептун». Одной из наиболее важных находок стали 465 картин из коллекции Гатчинского дворца, обнаруженные Кучумовым в Рижском замке в марте 1945 г.

Стихотворение Ивана Мухи «Гатчинское кресло» является откликом на сообщение в печати, что в одном из особняков в Эстонии, солдатами была обнаружили мебель с клеймом Гатчинского дворца.

И все же по сравнению с общими показателями утрат, эти поиски принесли довольно скромные результаты.

Разграбление дворцов продолжилось и после освобождения оккупированных территорий. В Пушкине, например, множество музейных предметов оказалось в пользовании различных организаций и, как бесхозные, они могли беспрепятственно вывозиться из города. В связи с этим в апреле 1944 г. было подготовлено решение Исполкома Ленгорсовета «О сборе и охране произведений изобразительного и прикладного искусства (вещевых памятников)». 20 июля оно было дополнено постановлением о вознаграждении лиц, указавших местонахождение музейных вещей. Директор Пушкинских дворцов-музеев Е. Л. Турова добивалась того, чтобы в комиссионных магазинах задерживали «подозрительные» предметы, фиксировали адреса приносящих их лиц и ни в коем случае не оплачивали бы их наличными деньгами. Эта работа принесла свои плоды. Так, на территории Павловского парка, города Павловска и ближайших к нему деревень было собрано около 30 предметов мебели.

В целом в первые послевоенные годы было обнаружено около 4 тысяч вещей из коллекции Гатчинского музея. Из более чем тридцати тысяч утраченных единиц хранения из Екатерининского дворца удалось найти около четырехсот. Многие из них были в плохом состоянии и уже не поддавались реставрации. Наибольшие потери, по утверждению В. В. Знаменова, понес Петергоф. На третий день после начала оккупации все жители были выселены из города, и впоследствии об утратах никто не мог ничего сообщить. Было найдено только около 250 из более чем 16 тысяч пропавших музейных предметов. Дворцы Имелось эвакуировано найдено после войны утрачено

Дворцы14	Имелось	эвакуировано	найдено после войны	утрачено
Петергоф	более 40 000(?)	более 20 000(?)	251	более 16 тысяч
Пушкин	42 172	12 021	57515	около 30 тыс.
Павловск	22 133	7 662 /7 762	421	8 715
Гатчина	54 030	[11 878]	3 893	38 152
	180 228	около 56 00016	6 682	92 869

В 1945 г. было создано Центральное хранилище музейных фондов пригородных дворцов Ленинграда, которое поначалу находилось в Пушкине, в Александровском дворце. Когда Совет министров СССР принял решение о передаче Александровского и Гатчинского дворцов военно-морскому ведомству, А. И. Зеленова, во избежание распыления музейных коллекций, добилась того, чтобы хранилище было перемещено в Павловск. В 1956 г. произошло его слияние с музеем. Этим объясняется тот факт, что в при восстановлении интерьеров Павловского дворца было использовано множество предметов убранства других загородных императорских резиденций, и в первую очередь, Гатчинского дворца Павла I.

Вернувшись 5 февраля 1944 г. к исполнению обязанностей директора музея в Павловске, Зеленова сразу же приступила к организации реставрационных работ. При первой возможности она направилась в Москву и сумела убедить руководство в возможности возрождения дворца, так что уже в 1944 г. на эти цели были выделены бюджетные средства. Зеленовой была разработана и реализована методика реставрации архитектурно-паркового ансамбля. Впоследствии ее трехтомный труд был принят за основу при восстановлении остальных пригородных дворцов. Реставрационные работы в Павловске велись с весны 1944 г. по 1978 г., и он стал первым дворцово-музейным комплексом, возрожденным из руин. Первые залы восстановленного Павловского дворца были открыты в 1957 г.

В Петродворце к работам по разборке завалов сумели приступить только в 1951 г. К 1958 г. было завершено восстановление дворцового здания и основных деталей его внешней отделки. За последующие 25 лет здесь было отреставрировано 155 музейных объектов. В Екатерининском дворце реставрационно-восстановительные работы начались в 1957 г. и продолжаются до сих пор.

Судьба Гатчинского дворца сложилась наиболее драматично. Музейные работники пришли туда 31 мая 1944 г. Они успешно начали работы по расчистке и консервации помещений дворца, но добиться выделения средств на восстановление дворцовой кровли они не смогли.

К 1949 г. была выполнена лишь десятая часть работ. Из семисот тысяч рублей, необходимых для этой цели, дворец получил двадцать.

В 1950 г. здание было передано Военно-морскому училищу, в шестидесятые годы — ВНИИ «Электрон-стандарт». В 1960 г. музей, который до войны по богатству художественных коллекций мог соперничать с Эрмитажем, был снят с учета инспекции по охране памятников. Возобновились реставрационные работы в Большом Гатчинском дворце только в 1976 г. Он был воссоздан как музей, и в мае 1985 г., к 40-летнему юбилею Победы, три отреставрированных зала приняли первых посетителей. К настоящему времени восстановлено 50 дворцовых интерьеров.