Предисловие
Они бедствовали от военных действий точно так же, как все. Одни теряли работу, другие – дома, а кто-то и близких. Кроме того, русские евреи очень страдали от шпиономании, охватившей не только армию, но и общество в целом. Хуже в этом отношении было только немцам. Но и евреям, чей обиходный язык так схож с немецким, доводилось несладко. Тем более, что чиновники всех рангов опасались нелояльности еврейского населения после всех тех притеснений, что выпали на его долю в царские времена.
И все же главное заключалось в том, что война в одночасье разрушила вековой уклад еврейской жизни. Канули в прошлое традиции, казавшиеся незыблемыми. De facto была упразднена черта оседлости. В стране появились тысячи беженцев.
О беженцах Первой мировой на сегодняшний день известно немало. Гораздо меньше мы знаем о тех, кто вынес тяготы немецкой оккупации. И это далеко не единственная лакуна в истории Первой мировой войны. Судьбы евреев, так или иначе затронутых ею, – также достаточно малоизвестная тема. Ей и посвящена эта выставка.
Книги – современники войны
Центральное место в экспозиции занимает книга, посвященная непосредственным участникам военных действий. Небольшой фотоальбом под названием «Еврейские герои войны на великой европейской войне», выпущенный в Варшаве в 1915 г. – по-настоящему пронзительный документ, пусть даже его издатели и преследовали только пропагандистские цели.
На каждой странице в обрамлении пышных орнаментов в стиле модерн размещены портреты. Комментарии к ним либо весьма лапидарны, либо вовсе отсутствуют, но особой необходимости в них нет – лица персонажей и без того предельно выразительны. Военные врачи и летчики-испытатели, простые солдаты и офицеры… здесь нашлось место даже детям – точнее, подросткам, успевшим проявить себя настоящими героями. Несколько снимков посвящено раненым, сестрам милосердия, лазаретам. Рассматривая книгу, можно зримо представить себе многих из тех, кто воевал на фронтах Первой мировой, и был удостоен за храбрость звания кавалера Георгиевского креста… таких было немало, но еще больше было героев безвестных. Нелишне вспомнить, что к 1917 г. в русской армии служило более полумиллиона евреев.
На нашей выставке это единственное издание, которое можно рассматривать как исторический источник. Прочие книги, изданные во время войны, свидетельствуют о ней лишь косвенно – но оттого отнюдь не менее красноречиво.
Вот небольшое стихотворение, формально посвященное празднику Песах, но содержащее массу намеков на современные события. На обложке подпись автора, поэта Зелига-Иосифа Шнейдера: «Беженец из Муравьево Ковенской губ.». Вот сборник детских песенок и игр… с типографской пометой «Дозволено Военной Цензурой». Это выглядело бы абсурдно, не будь в июле 1916 г. под предлогом борьбы со шпионажем запрещена любая печать на всех еврейских языках. Под запрет попала даже Библия в оригинале! И едва ли не единственное исключение составила литература, адресованная маленьким беженцам, поскольку было признано, что книги на родном языке могут как-то компенсировать таким читателям потерю привычной среды.
А вот пример иного рода – тоненькая книжечка, автор которой подписался криптонимом «М.К.»: рассказ «Святая Тора на войне и герой Лейб Бекер».
Художественная ценность произведения невелика, но это все же свидетельство эпохи. Тем более, что в центре повествования – обычный человек со всеми своими переживаниями…
Книги – воспоминания о войне
Переживания людей, прошедших Первую мировую войну нашли свое отражение в мемуарах, также представленных на выставке. При всем их разнообразии, им свойственны общие черты – все они вышли за пределами Советской России и через несколько лет после описываемых событий. Это естественно, ведь работа над воспоминаниями всегда занимает некоторое время. Кроме того, такое масштабное явление, как Первая мировая война, трудно осмыслить сразу.
Больше всего материалов посвящено евреям Вильно в период оккупации. Прежде всего, это две книги, выпущенные издательством Б.А. Клецкина в 1926 и 1927 гг. Они принадлежат перу доктора Якова Выгодского (1857–1941) – выдающегося врача, общественного и политического деятеля. Надо заметить что доктор Выгодский, плодовитый мемуарист, обладал выраженным литературным даром, который унаследовала его дочь – писательница Александра Бруштейн, автор биографического романа «Дорога уходит в даль» (среди персонажей этой книги фигурирует и ее отец). Наверное, самыми яркими произведениями Я. Выгодского стали именно книги «В аду» и «В бурю», представленные на выставке.
Первая из них посвящена немецким тюрьмам, о которых доктор Выгодский знал не понаслышке, поскольку, несмотря на свой огромный авторитет среди виленчан, сам побывал в заключении за призывы к сопротивлению немцам. Спору нет, все описанное им ужасно. Но люди XXI столетия это воспринимают иначе. Первая мировая война принадлежит истории. Вторая же мировая еще не стерлась в памяти многих наших современников. Старшее поколение непосредственно прошло ее, младшее знает со слов близких. И мы не можем, читая материалы о Первой мировой войне, абстрагироваться от мыслей о зверствах войны следующей. Они многократно превзошли все то, что совсем недавно казалось верхом бесчеловечности. Тот же доктор Выгодский во вторично оккупированном немцами Вильно стал, несмотря на преклонный возраст, членом Юденрата, после чего отправился к коменданту города – выразить свой протест против обращения с евреями. В ответ нацист спустил старика с лестницы. В 1915 г. такое даже представить было невозможно…
О том же думается при чтении воспоминаний еще одного мемуариста по имени Шлойме Клейт (биографические сведения неизвестны). Он был членом Бунда и принимал активное участие в общественной жизни Вильно как до начала Первой мировой войны, так и во время нее, чему и посвящена его статья. Она опубликована в объемистом томе, целиком посвященном Вильно и выпущенном в Нью-Йорке в 1935 г. В период оккупации Клейт был одним из руководителей еврейских профсоюзов. В частности, он вспоминал, что, опасаясь эпидемий в изнемогающем от голода Вильно, оккупационные власти разрешили семьям еврейских рабочих выехать на лето в деревни на севере Литвы, организовали транспорт и даже выделили им наделы земли для обработки. Представить что-либо подобное в 1941 г. тоже абсолютно невозможно!..
Подборку мемуаров, представленных на выставке, завершают воспоминания Дов-Бера Бурштинского (биографические сведения неизвестны), посвященные переживаниям религиозного еврея на войне. Книга выпущена в Варшаве в1934 г. Она написана очень искренне, почти исповедально, хотя стиль повествования несколько неуклюж.
Книга… шуток о войне
И завершает экспозицию книга, настолько необычная, что о ней нельзя не рассказать подробно. Она называется «Военная шутка: Легенды, анекдоты, пословицы, поговорки, остроты, головоломки, каламбуры, созданные вокруг войн вообще и великой войны 1914-1917 годов особенно, и также фольклор о призыве». Книга вышла в Витебске в 1922 г., а составил ее Залмен-Вигдор Храпковский (1883–1924).
З.-В. Храпковский родился в Копыле. Выдержав экзамен на звание народного учителя, преподавал в казенных еврейских школах в Лиозно и Орше, а затем перебрался в Витебск. Здесь начал активно участвовать в еврейском рабочем движении. После победы революции продолжал работать учителем. Умер довольно молодым. Казалось бы, судьба вполне рядовая.
Но делом жизни Храпковского стало изучение еврейского фольклора. По собственным словам, он увлекся им уже с пятнадцати лет. В 1904 г. Храпковский дебютировал в петербургской газете «Фрайнд», издававшейся на идише. Годы спустя другие его материалы опубликовал авторитетный журнал Белорусской Академии наук. Помимо журнальных публикаций, Храпковский издал ту книгу, о которой идет речь, и в предисловии к ней сообщил, что все опубликованные материалы он лично собрал во время экспедиций по Витебскому краю, отчего подборке свойственен некоторый «провинциальный колорит». К сожалению, книга была исключительно плохо отпечатана на скверной бумаге. Ее тяжело читать: часть букв не пропечаталась, а текст набран то вразбивку, то с отступами, то разным по величине шрифтом. Книга изобилует опечатками – в конце издания помещен их список на четырех страницах. В довершение всего, в экземпляре РНБ часть текста оказалась срезанной при переплете. Что же касается содержательной стороны, то, при всем уважении к труду Храпковского, нельзя не заметить, что ему свойственен и некоторый дилетантизм. Это проявляется как в систематизации, так и в подаче материала. Автор хотел сделать изложение максимально доступным, но добился прямо противоположного результата.
И все же эта книжка – находка для любого серьезного ученого. Она появилась в ту эпоху, когда уже было осознано значение фольклора и стало ясно, как быстро он может исчезнуть в меняющихся условиях жизни. Храпковский успел зафиксировать то, от чего десятилетие спустя не осталось и следа. Будучи отпечатанной тиражом 2860 экземпляров, она сохранилась в Российской национальной библиотеке. И даже читатель, не владеющий идишем, оценит русские выражения, в изобилии встречающиеся в ней. Ну, а если кто-то сможет прочитать еврейский текст, удивится актуальности иных «шуток». Правда, большинство из них носит весьма соленый характер, но это – подлинные образцы солдатского остроумия. Вот пара цитат из книги Храпковского:
Разговор в лазарете: «Хаим, выписывайся! Надо наступать на Львов!» – «Наступайте хоть на тигров, а меня оставьте в покое!»
Солдат решил узнать правду и спрашивает у фельдфебеля: «А где тут война?» – «Да вот она самая и есть!» – «Да это же не война, а чистый разбой…»
Что называется, занавес…