Тех же, кто ценит очарование старых книг, приглашает фонд идиша Российской национальной библиотеки.
Здесь их хранится около пятисот, не считая публикаций в газетах и журналах. Это томики альманаха «Еврейская народная библиотека», зачитанные едва ли не до дыр. Это представительные собрания сочинений и объемистые сборники избранных произведений.
Но больше всего здесь тоненьких брошюрок на дешевой бумаге, вмещающих всего один-два рассказа. В таком формате, к примеру, издавались две крупные книжные серии – «Семейная библиотека», выпускавшаяся до революции в Варшаве, и советская «Массовая библиотека».
В составе последней вышло множество рассказов и монологов Шолом-Алейхема, преимущественно сатирических. Серия выходила в 1935–1940 гг. в Москве (и отчасти в Минске), и Шолом-Алейхем был одним из самых издаваемых авторов в ней: число его книг перевалило за сотню. Тем не менее, здесь опубликована лишь малая часть произведений Шолом-Алейхема, хотя некоторые и переизданы по многу раз. Признаться, выпуски серии «Массовая библиотека» производят какое-то гнетущее впечатление. У них унылые обложки, делающие книги похожими на солдат в строю; напрочь отсутствуют иллюстрации, а фотопортрет автора расплывчат. Но главное – их содержание явно подредактировано, подчищено, проверено на идеологическую чистоту.
По сравнению с этими книжками дореволюционные издания «Семейной библиотеки», которых тоже было около ста, кажутся сущим праздничным фейерверком. Никто не отбирал для них тексты специально – они печатались сразу же после того, как писатель, по обыкновению, прочитав очередной рассказ в кругу семьи, сдавал его в издательство. Никто не думал об унификации оформления – бал правила мода, а в моде были причудливые орнаменты в стиле Ар-Нуво. И как же хороши портреты автора, вплетенные в них! Впрочем, издательство «Семейная библиотека» было успешным коммерческим предприятием, а потому всячески стремилось к удешевлению продукции. В результате не обходилось без курьезов: часть текстов была опубликована фрагментарно, заглавие на обложке нередко не соответствовало реальному содержанию книг и т.д. Но зато как легко представить себе самих героев Шолом-Алейхема с такими вот книжечками в руках! Прижизненные издания писателя – словно бы иллюстрация к его произведениям, и в этом-то и состоит их особая ценность и прелесть.
Первые выпуски рассказов Шолом-Алейхема в серии «Семейная библиотека» относятся к 1909 г., в последующие два-три года их число лавинообразно нарастает, но издание налаженной книжной серии резко прерывается после начала Первой мировой войны. И последнее: рассказ о «Семейной библиотеке» был бы неполон без упоминания о том, что именно в ней впервые вышло несколько рассуждений Шолом-Алейхема на темы сионизма. В общем, вся серия «Семейная библиотека» – один сплошной раритет.
Прочие прижизненные издания Шолом-Алейхема являют собою отдельно взятые раритеты, и к тому же наводят на любопытные размышления. Взять, к примеру, географию этих изданий. Книги писателя издавались где угодно: в Одессе, Бердичеве, Санкт-Петербурге, – только не в Вильно. Как будто у издателей Литовского Иерусалима было незримое табу на выпуск произведений Шолом-Алейхема, которое не исчезло даже после того, как писатель успешно выступил в этом городе с чтением собственных рассказов. Преодолеть его сумел лишь небезызвестный Борис Клецкин, который уже после смерти Шолом-Алейхема – в середине 1920-х, – выпустил полное собрание его сочинений.
В то же время в Варшаве, помимо уже упоминавшейся «Семейной библиотеки», выпускались десятки книг Шолом-Алейхема. Их издатели не всегда преследовали чисто-коммерческие цели, хотя, безусловно, свою роль сыграла и растущая популярность Шолом-Алейхема у читателей. Но его произведения прекрасно вписывались в программу так называемых «идейных» издательств. Этот термин советского книговедения оказался точным и емким: трудно по-другому охарактеризовать такое, скажем, издательство, как «Образование». Стремясь сделать хорошие книги доступными даже для беднейших читателей, оно экономило на внешнем оформлении, зато именно здесь в 1901 г. впервые вышла повесть «Сказка без конца» (позднее она станет весьма известной и будет многократно переиздана под названием «Заколдованный портной»). Но современники ее не оценили, а издатели, должно быть, понесли убытки…
Другое подобное же издательство называлось «Книги для всех». Оно было более солидным и успешным, поэтому легче могло себе позволить выпуск книг, не приносивших сиюминутной выгоды. В их числе здесь вышли и такие рассказы Шолом-Алейхема, которые не переизданы и до сего дня. Это обеспечило им стойкий интерес со стороны знатоков и ценителей еврейской литературы. Впрочем, название издательства «Книги для всех» вполне оправдывает себя: его изящные издания вряд ли смогут оставить равнодушными даже тех, кто не причисляет себя к знатокам и профессионалам.
Произведения Шолом-Алейхема печатались и в других издательствах Украины. Прежде всего, в государственных (одно из них специализировалось на детской литературе), но и не только. Известны оригинальные книжки, выпущенные в 1920-х гг. харьковскими издательствами «Книгоспилка» и «Общество культуры».
А книги Шолом-Алейхема, адресованные детям, выпускались и в Москве: в центральном государственном издательстве «Эмес» и кооперативном «Школа и книга».
Книги Шолом-Алейхема для детей
На выставке, предлагаемой вниманию читателя, мы стремились прежде всего показать первые издания отдельных произведений Шолом-Алейхема. Вот, например, один из самых пронзительных рассказов Шолом-Алейхема:
Начало, самое печальное начало, лучше самого радостного конца. Мне поэтому куда легче и куда приятнее снова рассказать вам эту историю с самого начала. Еще, и еще раз, и еще хоть сто раз. И теми же словами, что и раньше:
–У меня был брат Беня, он утонул в реке. Он оставил сиротку, ее звали Бузей. Сокращенное Эстер-Либа, Либузя, Бузя. И красива она была, Бузя, как Суламифь, что в «Песни песней». Мы росли, я и Бузя, как брат и сестра. И мы любили друг друга, я и Бузя, как брат и сестра.
И так далее.
Начало, самое печальное начало, лучше самого радостного конца. Пусть будет начало концом, эпилогом моего невыдуманного, истинного скорбного романа, который я позволил себе увенчать этим именем: «Песнь песней».
Откуда взялось название Касриловка? Вот откуда. В нашем быту бедняк, всякому известно, имеет великое множество названий — и человек скудного достатка, и впавший в нищету, и просто убогий, и до чего же убогий, нищий, побирушка, бродяжка, попрошайка и бедняк из бедняков. Каждое из этих перечисленных названий произносится со своей особой интонацией, со своим особым напевом... И есть еще одно обозначение бедняжка: касриел, или касрилик. Это название произносится с напевом уже совсем другого рода, к примеру: «Ой и касрилик же я, не сглазить бы!..» Касрилик — это уже не просто бедняк, неудачник, это уже, понимаете ли, такой породы бедняк, который не считает, что бедность унижает, упаси боже, его достоинство. Наоборот, она — даже предмет гордости! Как говорится, нужда песенки поет...
Книги Шолом-Алейхема, полюбившиеся читателям, не перестали выходить в свет и после смерти автора. Мы предлагаем увидеть, как переиздавались те или иные произведения, как менялось отношение к ним.
Варианты изданий рассказов Шолом-Алейхема
Вот и стоят небольшими компаниями «Тевье-молочник», «Гитл Пуришкевич», «Шлим-шлимазл», – и Менахему-Мендлу по-прежнему «Не везет». Кстати, одно из изданий этого рассказа оформил замечательный художник Иосиф Шклявер – ученик самого Репина. А обложку книги о Менахеме-Мендле нарисовал Натан Альтман.
Оформление рассказов Шолом-Алейхема
Разумеется, трудно удержаться и от показа разного рода редкостей. К таковым относятся общественно-политические брошюры Шолом-Алейхема, изданные в Варшаве в самом начале ХХ века и в городе Либава двадцать лет спустя. Ни одна из них позднее не переиздавалась, хотя, судя по их состоянию, книги явно были востребованы. Впрочем, в категорию редких книги попадают не только из-за идеологической направленности своего содержания. Взять к примеру драматические произведения Шолом-Алейхема. Сборник его одноактовок вышел перед самой войной под редакцией и с примечаниями С. Михоэлса. С помощью этой небольшой книжки любой желающий мог осуществить постановку самых популярных пьес Шолом-Алейхема, поскольку в ней помещены даже планы сцен, не говоря уже о ценнейших режиссерских ремарках. Но книга была издана достаточно малым тиражом, да и те экземпляры, что пережили войну, после убийства Михоэлса потихоньку изъяли из библиотек.
Два других сборника драматических произведений сегодня также по праву относятся к библиографическим редкостям. Это переделки рассказов Шолом-Алейхема для сцены. Осуществил их Файвл Аронес (1893–1982), актер и литератор с весьма непростой и интересной судьбой, в 1930-е годы подвизавшийся на сцене Минского ГОСЕТа.
Завершить этот обзор хотелось бы рассказом о книгах Шолом-Алейхема, выпущенных в 1947–1948 гг. в Москве.
Издания «Эмес», 1947 – 1948
Пусть они изданы настолько большими тиражами, что до сих пор сохранились даже во многих личных библиотеках. Все же эти книги тоже не совсем обычны: достаточно взглянуть на даты их издания. Только-только закончилась война, ее ужасы еще были живы в памяти. И именно в это время выходят такие «довоенные», такие мирные и безмятежные «Песнь песней», «На скрипке», «Мальчик Мотл», «Заколдованный портной». Словно бы в утешение оставшимся в живых. А впереди были разгром Еврейского антифашистского комитета, «Дело врачей» и многое другое… Из истории нам это хорошо известно. Но нам не суждено узнать, скольким людям эти самые томики Шолом-Алейхема помогли тогда выдержать, пережить, превозмочь обстоятельства и не только не сойти с ума, но и сохранить свое достоинство.
Оформление книг, о которых идет речь, выдержано в едином стиле, хотя над ними работала целая плеяда блестящих мастеров. Это Михаил Горшман, Меер Аксельрод, Герш Ингер, Михаил Ио, Гершон Кравцов. Их объединяли не только масштабы таланта, огромный опыт и общие учителя (большинство училось у В. Фаворского). Все они были обожжены войной, а многие еще и пострадали от сталинских репрессий. Но главное, – несмотря ни на что, эти художники хранили верность еврейской культуре, и думается, иллюстрации к Шолом-Алейхему стали для них возможностью высказать не столько отношение к любимому писателю, сколько свою боль. Оттого сквозь лиризм их рисунков порой пробивается тихая печаль, а подчас – и неизбывная горечь, которой невозможно не проникнуться.
Мы выполним Вашу волю, пане Шолом-Алейхем…