«Эту вещь я хотел бы посвятить Вам…»:
творческие связи П. И. Чайковского и М. А. Балакирева
Начало знакомства
Годы становления и Чайковского, и Балакирева ― как музыкантов, прежде всего, ― связаны с Санкт-Петербургом. Милий Алексеевич приехал в столицу в декабре 1855 года и сразу покорил город своей блестящей виртуозной игрой на фортепиано. Специализированных музыкальных учебных заведений в Петербурге тогда не было, но настоящей «консерваторией» стало для Балакирева общение с Михаилом Ивановичем Глинкой3. После встречи с «гениальным основателем самостоятельной русской школы музыки»4 Милий Алексеевич отказался от карьеры пианиста и посвятил себя композиции, музыкально-общественной деятельности и педагогике, воспитанию музыкальных талантов.
Чайковский же оказался в Петербурге совсем мальчиком: в 1850 году, 10 лет от роду, он приехал сюда с матерью и поступил в училище правоведения. Однако музыка настолько увлекла его, что Петр Ильич стал заниматься в Музыкальных классах Русского музыкального общества и, как только в 1862 году открылась первая в России консерватория, стал одним из первых ее студентов.
Но в то время, когда и Чайковский, и Балакирев жили в одном городе, судьба их не свела. Знакомство музыкантов состоялось в Москве, через несколько лет после окончания Чайковским Петербургской консерватории: Петр Ильич уже был преподавателем открывшейся Московской консерватории. Встреча лидеров композиторских школ Петербурга и Москвы произошла на вечере у Н. Г. Рубинштейна в самом начале 1868 года.
Завязавшиеся теплые отношения длились до самой смерти Чайковского. Довольно насыщенная переписка двух композиторов, продолжавшаяся всё это время с перерывом в 10 лет, вводит в активное творческое общение музыкантов, живших в разных городах, стремившихся исполнять произведения друг друга, обсуждавших музыкально-театральные события, а также творческие вопросы. Правда, они всё же общались не совсем «на равных»: чувствуется глубокое уважение Чайковского к Балакиреву как к старшему и более опытному коллеге.
Уже через год после знакомства Чайковский очень поддержал Балакирева в сложной ситуации. В течение двух сезонов ― 1867/1868 и 1868/1869 гг. ― Милий Алексеевич руководил симфоническими собраниями Петербургского отделения Русского музыкального общества5. Концерты проходили с неизменным успехом. 26 апреля 1869 года состоялось очередное симфоническое собрание Русского музыкального общества, и вдруг... Балакирева отстраняют от руководства концертами. Раньше, чем петербургские музыканты, на это событие откликнулся Петр Ильич Чайковский статьей «Голос из московского музыкального мира», опубликованной 4 мая 1869 года в «Современной летописи» (№ 16).
Чайковский раскрывает свое глубоко искреннее отношение к петербургскому музыканту и его многосторонней деятельности во благо отечественного искусства:
«Полный самой чистой и бескорыстной любви к родному искусству, М. А. Балакирев заявил себя в высшей степени энергическим деятелем на поприще собственно-русской музыки. Указывая на Глинку, как на великий образец чисто русского художника, М. А. Балакирев проводил своею артистической деятельностью ту мысль, что русский народ, богато одаренный к музыке, должен внести свою лепту в общую сокровищницу искусства. Мы не станем распространяться о том, что сделал этот превосходный музыкант для русского искусства: заслуги его всеми любящими музыку давно оценены по достоинству; но не излишне будет указать на некоторые из них, дабы петербургская публика могла понять, чего она лишается, утратив столь замечательного артиста, как незаменимо полезного члена Русского музыкального общества».
Чайковский указывает на следующие заслуги Милия Алексеевича (помимо композиторских): собрание и издание сборника русских народных песен, исполнение в концертных программах произведений Г. Берлиоза, организация «Могучей кучки» и обучение композиторов, входящих в это содружество, и, наконец, постановка оперы М. И. Глинки «Руслан и Людмила» в Праге в 1867 году ― именно этим он «дал возможность иностранцам убедиться в том, что существует русская музыка и русские композиторы».
Говоря о концертах Русского музыкального общества, прошедших под руководством Балакирева, Чайковский отмечает:
«Замечательно интересно составленные программы этих концертов, программы, где уделялось иногда местечко и для русских сочинений, отличное оркестровое исполнение и хорошо обученный хор привлекали в собрания Музыкального общества многочисленную публику, восторженно заявлявшую свою симпатию к неутомимо деятельному русскому капельмейстеру. Не далее как в последнем концерте (26 апреля) г. Балакирев, как пишут, был предметом бесконечных, шумных оваций со стороны и публики, и музыкантов.
Но каково было удивление этой самой публики, когда она вскоре узнала, что вышеупомянутая просвещенная дирекция, почему-то, находит деятельность г. Балакирева совершенно бесполезною, даже вредною, и что в капельмейстеры приглашен некто, еще не запятнанный запрещенною нашими просветителями склонностью к национальной музыке6.
Не знаем, как ответит петербургская публика на столь бесцеремонное с нею обхождение, но было бы очень грустно, если бы изгнание из высшего музыкального учреждения человека, составлявшего его украшение, не вызвало протеста со стороны русских музыкантов. Берем на себя смелость утверждать, что наш скромный голос есть в настоящем случае выразитель общего всем русским музыкантам весьма тяжелого чувства».
Свое мнение о значении Балакирева для русской музыкальной культуры Чайковский четко формулирует, сравнивая его в конце статьи с М. В. Ломоносовым:
«Г. Балакирев может теперь сказать то, что изрек отец русской словесности, когда получил известие об изгнании его из Академии Наук.
„Академию можно отставить от Ломоносова, — сказал гениальный труженик, — но Ломоносова от Академии отставить нельзя“».
Через несколько дней после публикации этой заметки в «Санкт-Петербургских ведомостях» появился ответ В. В. Стасова:
«Москва нас предупредила. Московская печать высказалась раньше нашей в деле, которое в особенности касается нас, петербуржцев, и, по всей справедливости, должно считаться нашим общим делом. В „Современной летописи“ напечатана на днях следующая, чрезвычайно важная заметка <...>. Эту заметку написал г. Чайковский, один из даровитых наших композиторов и профессоров Московской консерватории».
В своих публичных высказываниях, в музыкальных статьях, в письмах Чайковский с неизменным пиететом относится к Милию Алексеевичу Балакиреву. В личном письме он сравнивает значение Балакирева для Петербурга со значением Николая Рубинштейна для Москвы: «Вы оба работаете и тратите жизнь и силы на дело общее, а не свое»7.
Петербургскому музыканту Чайковский посвятил ряд своих произведений. С каждым из этих сочинений связана своя история...
Михайлова Е. А.