Ленинград 1930-х годов на открытках фотографа Николая Штерцера
Н. Н. Штерцер: биография
1899-1929
А. В. Ярцева
Николай Николаевич Штерцер родился 10 января (22 января по новому стилю 1) 1899 г. Он стал девятым и самым младшим ребенком в семье Николая (Николауса Петера) Штерцера (1851 ‑ не позднее 1920) и его супруги Елизаветы, урожденной Браун (1856 ‑ не позднее 1916), – поселян волостного села Тонкошуровки Новоузенского уезда Самарской губернии. 28 января 1899 г. Николай был крещен на дому в Саратове викарием местной Римско‑католической церкви ксендзом Георгием Байером (1871‑1938) 2; восприемниками стали Адольф Оберт и Екатерина Браун 3.
Тонкошуровка (ныне рабочий поселок Советское), ведущая свою историю с 1766 г., – одна из колоний, основанных немецкими переселенцами в Поволжье, в нетронутой степи, на берегу реки Большой Караман. Среди колонистов было распространено другое название их села – Мариенталь. Как считается, в 1788 г. в Мариенталь из другой колонии, называвшейся Луй, приехал один из ее первопоселенцев. Его фамилия, претерпев ряд вариаций в написании – Штюрмер, Штюртцер, Штюрцер – превратилась в итоге в Штерцер 4. Это семейство – одно из ста сорока двух, фигурирующих в 1798 г. в переписи населения Мариенталя. В 1834 г. уже шесть из проживавших там 414 семей носили фамилию Штерцер, а в списке 1900‑х гг. под фамилией Штерцер значатся тридцать четыре из 877 семей 5.
На момент рождения Николая самому старшему из его братьев – Эрасту (Эдварду) (1876 ‑ не ранее 1941) – было уже больше 20 лет. Еще три брата и самая старшая из сестер родились в 1880‑х гг.: Александр (1880 ‑ не позднее 1920), Адольф (1883 – не ранее 1942), Оскар (1885 ‑ 1975) и Мария (1888 ‑ не ранее 1941). Ближе по возрасту к Николаю были сестры Адель (Адельгейм) (1891‑ не позднее 1941) и Лидия (София) (1893 ‑ не ранее 1942), а также брат Феликс (1894 ‑ между 1931 и 1941).
Среднее образование Николай получил, закончив коммерческое училище – эти учебные заведения давали не только общее, но и специальное образование (в старших классах преподавались такие предметы, как бухгалтерия, товароведение и т. п.). Произошло это не в Мариентале – там в 1910‑х гг. существовали только школы (одна церковно‑приходская и три земские) и министерское 2‑классное училище.
В биографическом очерке о Штерцере, опубликованном в 1930‑х гг., сообщается, что «от Дмитрия Ильича Лещенко, своего учителя химии в школе» он получил первые уроки фотографии, «начав серьезно изучать ее и с увлечением работая в организованном им школьном фотокружке» 6. Поскольку Дмитрий Ильич Лещенко (1876‑1937), один из будущих организаторов советской кинематографии и фотографии, в 1900‑х – 1910‑х гг. находился в Санкт‑Петербурге ‑ Петрограде, можно предполагать, что и Николай жил здесь уже в отроческие годы.
В «Карточке‑формуляре работника», заполненной в 1920 г., указано, что Штерцер «прошел <…> 8 классов Коммерч. уч. П.Ф. Лесгафта» 7. Не исключено, что в записи смешаны две организации: коммерческое училище и одногодичные курсы по внешкольному и дошкольному образованию, незадолго до Октябрьской революции открытые в Петрограде при Высших курсах П.Ф. Лесгафта. На них готовили руководителей детских площадок, садов и клубов – а в 1917 г. Штерцер работал как раз руководителем детских игр на детской площадке Выборгского района.
У детских площадок, получивших развитие в годы Первой Мировой войны, были на тот момент «две одинаково важные и одинаково трудные задачи: 1) необходимо хотя бы отчасти компенсировать городскому ребенку отсутствие дачи, отсутствие физического воспитания вообще; 2) наполнить полезным содержанием богатый досуг ребенка, имея в виду воспитательные задачи. <...> Площадка рассматривается прежде всего, как учреждение для физического развития ребенка, и предлагает ребенку прежде всего игру. <...> Нет надобности доказывать гигиеническое значение игры, но она должна быть рассматриваема и как могущественный воспитательный фактор. “Игра есть упражнение, при посредстве которого ребенок готовится к жизни”, – так определил игру проф. Лесгафт» 8.
В 1918 г. Николай, которому было 19 лет, стал заведовать 1‑й детской колонией в Царском Селе.
Как пишет Д. Трошин, «сама идея превращения одного из пригородов Петрограда в образцовый “детский городок” окончательно утвердилась весной 1918 года. В это время в стране шла Гражданская война, сопровождавшаяся хозяйственной разрухой, голодом и эпидемиями, поэтому забота о детях провозглашалась одной из приоритетных задач власти. Однако большевики ставили перед собой еще более грандиозную задачу – воспитать “нового человека”. В этих обстоятельствах дошкольному образованию уделялось особенное внимание. Новой формой воспитания и образования должны были стать детские трудовые колонии или коммуны, строившиеся на добровольных началах и не имевшие отношения к исправительным трудовым учреждениям. В детях, которые приезжали в колонии, стремились выработать привычку к труду, старались дать им основу для будущей профессии. <...> Для создания в Царском Селе детских колоний были привлечены лучшие специалисты по дошкольному образованию <...>, за основу были взяты передовые европейские образовательные модели – деление по возрасту, совместное обучение мальчиков и девочек, детские сады для дошкольников, мастерские для школьников, работа на свежем воздухе, экскурсии. 25 апреля 1918 года из Петрограда в Царское Село привезли первую группу из 80 детей. Затем в течение мая их количество было увеличено до 300, а в июне – до 1000 человек. <...> Организовано было 18 колоний, в каждой из которых числилось около 30 детей. Штат каждой из них состоял из одной или двух руководительниц (воспитательниц), двух прислуг, швеи, дворника. Первая колония была размещена в бывшем лазарете при Екатерининском дворце. В сентябре 1918 года количество детей было сокращено до 600, однако с ноября его предполагалось увеличить до 1250» 9.
Для Штерцера работа в детской колонии была, вероятно, непродолжительной: 3 октября 1918 г. он стал студентом кораблестроительного отделения Политехнического института в Петрограде. Живя в Царском Селе, в доме 8 по Захаржевской улице, он 28 октября получил свидетельство для свободного проживания в Петрограде и окрестностях сроком по 1 марта 1919 г. На следующий день, 29 октября, ему выдали билет, удостоверяющий, что он до 10 января 1919 г. уволен в отпуск; жить во время отпуска он собирался в Саратове (Покровская улица, дом 6). Однако уже за несколько недель до окончания отпуска он вернулся в Петроград и 21 декабря просил выдать ему петроградский вид на жительство, который получил 23 декабря. Его адрес теперь – проспект Карла Либкнехта (Большой проспект Петроградской стороны), дом 5, квартира 24.
Тогда же, в декабре 1918 г., Штерцер получил от института удостоверения, позволявшие получить отсрочку по всеобщему военному обучению и по воинской повинности. Всеобщее военное обучение (Всевобуч), происходившее без отрыва от основной работы, было введено декретом ВЦИК в апреле 1918 г. Обязательная военная служба для трудящихся, достигших 18‑летнего возраста, была определена постановлением ВЦИК в мае 1918 г. («О принудительном наборе в Рабоче‑Крестьянскую Красную Армию»). Однако в конце августа того же года Народный комиссариат по военным делам распорядился, чтобы впредь до особого распоряжения учащихся не привлекали к призыву, поскольку разрабатывается вопрос об его отсрочке. При этом в одном из прошений Штерцера утверждалось, что прежде он на военной службе не был, в другом – что он «служил добровольцем» 10.
Начал ли Штерцер посещать занятия в институте, остается неясным, потому что не позднее весны 1919 г. его прежнее увлечение стало профессией: он начал работать фотографом в Петроградском окружном фотокинокомитете. Учрежден комитет был в апреле 1918 г., а возглавил его упоминавшийся выше Д.И. Лещенко. Затем Штерцера направили на работу в фотокиностудию в Смольный, где была съемочная база комитета.
4 апреля 1919 г. его мобилизовали в Красную армию. В том месяце в Петроградской губернии были мобилизованы 13.000 человек – преимущественно 1899 года рождения; тогда в ходе Гражданской войны обстановка на северо‑западе страны обострилась настолько, что в мае возникла угроза прорыва белых войск к Петрограду. Однако Штерцер был откомандирован на Восточный фронт, который вел боевые действия на Урале и в Сибири, в распоряжение инженерных войск военным фотографом. Затем приказом по войскам он был «откомандиров[ан] как специалист[‑]фотогр[аф] в Кино[‑]комитет» 11 и с 5 марта 1920 г., после демобилизации, возобновил работу в Петроградском окружном фотокинокомитете при Народном комиссариате по просвещению, став фотографом в диапозитивной мастерской 12. 10 апреля 1920 г. он вступил в профессиональную организацию – Союз работников искусств.
Размещался Фотокинокомитет в 1920‑х гг. в бывшем особняке князя Л.В. Кочубея на Сергиевской улице, 30 (с 1923 г. – улица Чайковского). Сам же Штерцер, по данным на 28 июня 1920 г., жил снова на Петроградской стороне, но уже на Гулярной улице (улица Лизы Чайкиной), дом 28, квартира 16. Вместе с ним проживала сестра Лидия; остальные две сестры и четыре 13 брата жили отдельно; никто из родных, имея собственный заработок, на иждивении Николая не находился. Кстати, его оклад фотографа (4350 рублей) был почти в два раза больше, чем оклад его старшего брата Оскара, преподавателя Электротехнических курсов (2400 рублей) 14.
Через непродолжительное время Николай женился. 27 июля 1923 г. он вместе с женой Надеждой Германовной (Георгиевной) (1902 ‑ не ранее 1935) переехал из одного дома на Съезжинской улице (дом 16, квартира 8) в другой дом на той же улице. С этим новым адресом на Петроградской стороне – Съезжинская улица, дом 12, квартира 8 – жизнь семьи Штерцеров будет связана в течение более десяти лет, до осени 1935 г. Из домовых книг известно, что Николай – фоторепортер, жена находится на его иждивении и прописана на его площади. В 1926 г. у них родился сын Гарольд.
Первые фоторепортажи Штерцера были сделаны в Ленинграде в 1924 г. во время сентябрьского наводнения – второго по силе в истории города. В 1920‑х гг., когда возросло количество фотоиллюстраций в прессе, он работал для многих периодических изданий: газет «Ленинградская правда» и «Красная звезда», журналов «Красная нива» и «Работница и крестьянка». Одно из ранних появлений снимков Штерцера в печати относится к 1925 г. и связано с публикацией в журнале «Юный пролетарий» рассказа М.Ф. Чумандрина «Колькина норма» 15.
В 1927 г. Штерцер сотрудничал с ленинградским отделением газеты «Правда», от которого был направлен в поход кораблей Балтийского флота, проводившийся с 20 по 25 июля под командованием К.Е. Ворошилова – народного комиссара по военным и морским делам и председателя Революционного военного совета СССР. Наркомвоенмор дал положительную оценку работе Штерцера, и тому предоставилась возможность участвовать и в других морских походах. Итогом этой творческой работы через семь лет станет фотокнига о Балтийском флоте.
В 1928 г. Штерцер в качестве специального фотокорреспондента «Правды» отправился в Германию. Он знакомился с практикой зарубежных коллег, а его снимки печатали газета Коммунистической партии Германии «Die Rote Fahne» и журнал немецких социалистов «Arbeiter-Illustrierte-Zeitung».
Весной 1929 г. Штерцер по‑прежнему являлся фоторепортером, место его работы – «парт[ийное] издат[ельство]» 16. В июле он фотографировал писателя М. Горького и руководителя ленинградских коммунистов С.М. Кирова во время посещения ими Балтийского судостроительного завода. 6 августа 1929 г. Штерцер присутствовал на торжественной демонстрации тракторных колонн на заводе «Красный Путиловец», приуроченной к первому всесоюзному Дню индустриализации; его снимок был опубликован в журнале «Огонек». В том же 1929 г. Штерцер был судим за контрабандную деятельность 17; кажется, впрочем, что это не создало сложностей для его профессиональных занятий.