Творчество А.К. Глазунова (1865–1936) в его рукописном наследии

Материалы А.К. Глазунова в других фондах РНБ

Рукописи Александра Константиновича Глазунова хранятся в разных собраниях и архивах Российской национальной библиотеки. Множество его писем, адресованных современникам (М.А. Балакиреву, Н.А. Римскому-Корсакову, А.К. Лядову, Ф.С. Акименко, Н.И. Абрамычеву, В.И. Сафонову и др.) передавались сюда вместе с их материалами.

Документы, имеющие отношение к жизни и творчеству Александра Константиновича, привлекали внимание редакторов музыкальных изданий, и библиофилов, в этой связи некоторые из них, связанные именами одних и тех же персон, оказались в разных архивах или собраниях. Так, два письма Глазунова, адресованные генералу, начальнику Придворного оркестра Александра III Константину Карловичу Штакельбергу попали в два фонда.  Одно из них, датированное 21 февраля 1901 года, вошло в состав архива музыковеда, редактора «Русской музыкальной газеты» Николая Федоровича Финдейзена¹. Второе письмо (без даты) – в собрание коллекционера, библиофила, автора и издателя целого ряда книг Александра Евгеньевича Бурцева².

Материалы А.К. Глазунова оказались и в фонде Василия Ивановича Цветкова, работника Политуправления Ленинградского военного округа, начальника Ленвоениздата. Помимо основной деятельности, Цветков занимался собиранием рукописей, был увлеченным коллекционером. В его собрании, хранящемся в РНБ, находятся рукописи,  изобразительные материалы, документы русских деятелей культуры и искусства XVII–XX вв. Алексея Толстого, Александра Фадеева, Михаила Зощенко, Юрия Тынянова, Дмитрия Шостаковича, Николая Печковского и мн. др. Достойное место в этом весьма представительном ряду занимает и небольшое собрание материалов А.К. Глазунова, в котором находится множество его фотографий, письма, а также ценнейший документ семьи Глазуновых – грамота на потомственное дворянство, пожалованное императором Александром III купцам Константину Ильичу и Александру Ильичу Глазуновым – отцу и дяде композитора.

Шаржи и карикатуры

Помимо фотографий, находящихся в собрании А.Е. Бурцева и других фондах РНБ, сохранилось множество изображений А.К. Глазунова в виде шаржей и карикатур. Музыкант привлекал к себе внимание карикатуристов своей характерной внешностью и особенностями поведения, которые описываются в воспоминаниях знавших его людей. Профессор Санкт-Петербургской консерватории В.А. Чарушников писал о его облике и манерах: «Этот медлительный в движении и речи, флегматичный человек первое время удивлял своим внешним видом, явно не соответствующим ритму и духу времени…»³. Флегматичным по натуре человеком называл Глазунова А.В. Зейлингер⁴. Тяжелую походку и пухлые руки упоминает в своих воспоминаниях пианистка М.Н. Баринова⁵.

В этой связи Глазунов был весьма подходящей моделью карикатуристов. Он изображался как плодовитый композитор, партитуры которого едва умещались у него в обеих руках, как творческая личность, создающая свои нетленные произведения в уютном домашнем халате, как один из известнейших в России композиторов, рядом с Н.А. Римским-Корсаковым, Э.Ф. Направником, Ц.А. Кюи. В начале 1920-х гг. был введен повышенный налог на предметы роскоши, к числу которых были отнесены и рояли. В связи с этим карикатуристы изобразили прославленного музыканта, директора Санкт-Петербургской консерватории Глазунова, играющим на гармошке, на которую он «вынужден» заменить рояль.

Художники пытались воспроизвести и облик Глазунова-дирижера, а поскольку к зрительному залу была обращена только его спина, на рисунках изображается именно эта, причем весьма узнаваемая, часть фигуры музыканта. Правда, есть и рисунки, авторы которых пытаются воспроизвести профиль Глазунова во время управления оркестром. Как в действительности выглядел Александр Константинович за дирижерским пультом можно увидеть на фотографии, сделанной во время репетиции в концертном зале.

Записи музыканта

Помимо писем и отдельных сочинений, фотографий и рисунков, оказавшихся в фондах других лиц, в альбомах, принадлежавших разным персонам, мы находим нотные автографы композитора.  

Один из альбомов, в котором оставил свой нотный автограф Александр Константинович, принадлежал певице Лидии Дмитриевне Кобеляцкой-Ильиной (1874–1947). В ее альбоме «Дума за думой»⁶ 20 апреля 1903 г. он записал 2 такта из своего романса «Муза» (ор. 52, № 1) на стихи А.С. Пушкина.

Эта запись, как и записи многих других музыкантов, появилась в альбоме не случайно. С 1895 г. Лидия Дмитриевна была членом Санкт-Петербургского общества музыкальных собраний, содействовавшего постановке целого ряда опер известных композиторов. Она, например, в 1895 г. принимала участие в постановках оперы «Псковитянка» Н.А. Римского-Корсакова, который специально для нее перетранспонировал партию Ольги Токмаковой. А в опере «Борис Годунов» М.П. Мусоргского она выступила в партиях Марины Мнишек и Федора. Ее называли «первоклассной камерной певицей»⁷, обладавшей «дивным талантом»⁸,  «с отличной школой и высокой художественной культурой»⁹. Круг ее знакомых, связанных с искусством был чрезвычайно широк. В альбоме Кобеляцкой-Ильиной оставили свои записи композиторы, пианисты, дирижеры, певцы: Н.А. Римский-Корсаков, Ц.А. Кюи,  А.А. Архангельский, Э.Ф. Направник, Р.М. Глиэр, Л. Годовский,  Н.Н. Позняковская, Е.К. Мравина и мн. др.

Фрагмент романса «Муза», записанный А.К. Глазуновым, есть еще в одном альбоме, принадлежавшем библиографу, сотруднику журнала «Литературный вестник» Александру Гавриловичу Максимову и его супруге Марии Константиновне (урожд. Романовской)¹⁰. Они собрали большую коллекцию автографов  русских писателей, художников, артистов, композиторов, ученых. Записи, сделанные представителями литературы и искусства, они аккуратно вклеивали в альбомы. На одном из таких вклеенных листочков оказался и автограф Глазунова, датированный февралем 1907 г.

Альбом поступил в Публичную библиотеку в 1934 г. от бывшего ее сотрудника Иннокентия Ивановича Яковкина (1881–1949). В течение 19 лет – с 1910 по 1929 г. Яковкин работал в Библиотеке. В 1924 г. он занял пост заместителя директора. Десять лет спустя, в 1934 г., передавая альбомы Максимовых, Яковкин уже возглавлял Библиотеку Академии наук. Несмотря на это, попавшие к нему альбомы, содержащие коллекцию автографов писателей, художников, актеров, музыкантов  Яковкин передал именно в Публичную библиотеку.

Фрагмент (4 такта) другого сочинения – 6-й симфонии Глазунов записал в еще одном альбоме. Этот альбом «Дума за думой», такой же по изначальному художественному оформлению, как и альбом Л.Д. Кобеляцкой-Ильиной, принадлежал Василию Бернардовичу Бертенсону – практикующему врачу, служившему при дворе, а также лечившему известных поэтов, писателей, художников, музыкантов. В его альбом, наряду с подписями-автографами, оставленными великими князьями и княгинями, королем и королевой Швеции, а также другими представителями русской и зарубежной высшей знати, вошли рисунки, выполненные разными художниками: К.Е. Маковским, А.Н. Бенуа, И.Е. Репиным, В.В. Верещагиным, И.К. Айвазовским. Сюда записали свои стихи и фрагменты прозаических сочинений поэты и литераторы: А.Н. Плещеев, А.Н. Апухтин, А.А. Голенищев-Кутузов, В.И. Немирович-Данченко, Н.С. Гумилев, Я.П. Полонский, Н.С. Лесков и др.

Особенно много в альбоме записей, сделанных музыкантами, в среде которых, как вспоминал сам Бертенсон, он вращался с юношеских лет»¹¹. Более того, сын Василия Бернардовича – Николай Васильевич стал пианистом и историком фортепианного искусства, и в середине 1920-х гг. преподавал в Санкт-Петербургской консерватории. Фрагментами собственных сочинений в альбоме «отметились» Ц.А. Кюи, П.И. Чайковский, Н.Ф. Соловьев, А.К. Лядов, А.Г. Рубинштейн, Э.Ф. Направник, Н.А. Римский-Корсаков и др. А пианистка А.Н. Есипова поместила сюда музыкальную шутку, записав вокальную партию романса М.И. Глинки с подтекстовкой, подчеркивающей профессиональную деятельность владельца альбома: «Лечи меня, твои лекарства мне слаще меда и вина».

Анна Николаевна Есипова (1851–1914) в течение двадцати лет (с 1892 г.) была профессором в Санкт-Петербургской консерватории по классу фортепиано. Время ее преподавания Г.М. Коган назвал «золотой порой в истории русского пианистического образования»¹². О ее педагогическом таланте свидетельствуют имена учеников, среди которых многие стали знаменитыми музыкантами – С.С. Прокофьев, Л.Д. Крейцер, М.В. Юдина и др.  С А.К. Глазуновым А.Н. Есипову связывали не только служебные, но и дружеские отношения. Она, как и другие друзья и знакомые Александра Константиновича – Н.А. Римский-Корсаков, Ф. И. Шаляпин и др. – бывала на его даче в Первом Парголове. Высоко оценивая ее исполнительский и педагогический талант,  после смерти выдающейся пианистки, как отметил Ю.В. Болотов, Глазунов попытался организовать конкурс имени Есиповой, однако попытка эта не увенчалась успехом¹³.