Самаркандский Коран в Публичной библиотеке (1870–1917)
О.В. Васильева
Исследование А. Ф. Шебунина
Алексей Федорович Шебунин (1867–1937), ученик арабиста Виктора Романовича Розена по Восточному факультету Петербургского университета, окончил Учебное отделение при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел, впоследствии стал дипломатом и женился на дочери одного из своих учителей, тюрколога Василия Дмитриевича Смирнова, профессора Петербургского университета и заведующего восточным отделением Публичной библиотеки. (Дочь Шебунина и Н. В. Смирновой была замужем за известным иранистом В. Ф. Минорским.) Смирнов и Стасов поддержали и помогли молодому ученому, о чем Шебунин упоминает в своем исследовании «Куфический Коран Императорской С.-Петербургской библиотеки». (В 1891 г. вышло отельным оттиском, а в 1892 г. в 6-м томе «Записок Восточного отделения Императорского Русского археологического общества».) В него включены исторические материалы: письмо К. П. фон Кауфмана министру народного просвещения с описанием обстоятельств приобретения Корана и с просьбой о его передаче в Публичную библиотеку, текст записки, составленной улемами мечети Ходжи Ахрара, выписки Н. И. Веселовского из архивного дела.
Далее следует описание «наружного вида», из которого мы узнаем, что манускрипт насчитывает 353 листа размером 68 см шириной (по горизонтали) и 53 см высотой (по вертикали), текст занимает площадь 50×44 см. Большинство листов – гладкого пергамена (особо выделанной кожи), а 69 заменены листами толстой бумаги, склеенной посередине из двух частей. Пергамен с волосяной стороны желтого цвета, с мясной – белого, «в мелких морщинах». В большинстве случаев лицевые стороны листов представляют собой мясную сторону пергамена, что не соответствует так называемому правилу Грегори, по которому порядок расположения листов чередуется следующим образом: волосяная сторона находится напротив волосяной, а мясная напротив мясной. На большинстве лицевых (мясных) сторон пергамена чернила осыпались, а на гладких оборотных (волосяных) они сохранились хорошо. Цвет чернил – темно-коричневый, но Шебунин полагает, что первоначально они были черные, то есть сажевые (коричневый цвет – признак наличия железа в составе чернил).
Текст на бумажных листах старательно выписан тем же типом письма, что и на пергаменных. Такой же бумагой подклеены повреждения и утраты пергамена. Значительно позднее и те и другие листы были укреплены другой, тонкой глянцевой бумагой, при этом совершенно не обновленными остались только 15 листов.
Первоначально тетради были сформированы из 8–10 листов, однако при последней сшивке порядок листов был значительно нарушен. Из описания содержания Корана следует, что начинается он с 6-го аята второй суры, в тексте есть лакуны, отсутствует конец.
На каждой странице располагается максимально по 12 строк крупного куфического письма, однако местами буквы становятся мельче. Шебунин много внимания уделяет особенностям почерка, отмечает наличие переноса слов со строки на строку и отсутствие над- и подстрочных знаков кроме диакритических черточек-точек. Стихи часто, но не всегда отделяются группами черточек. Разделители между десятками стихов (всего их 151) представляют собой квадрат стороной 2,5–3 см, в который вписана звезда, внутри нее круг диаметром 1 см, а в нем буква, числовое значение которой по абджаду обозначает номер десятка в суре. Для этих разделителей использованы красно-малиновая, зеленая, синяя и оранжевая краски, которыми также нарисованы пять горизонтальных заставок-разделителей между сурами (в остальных случаях оставлены чистые строки). Шебунин приходит к выводу, что красочные декоративные элементы были добавлены значительно позднее переписки, но не рискует предполагать, когда именно. Таким образом, его вывод противоречит предположению Стасова, датировавшего орнамент VIII в.
Далее автор рассматривает особенности правописания, обнаруживает поправки и «подчистки», которые зачастую сделаны самим писцом Корана, но есть также и более поздние подправления. В последней главе речь идет о единовременной полной реставрации Корана, во время которой «обновлялись» осыпавшиеся чернила на мясной стороне пергамена, утраченные или попорченные пергаменные листы были заменены или укреплены бумажными, а на них был тщательно воспроизведен текст. При этом реставратор очень старался повторить почерк оригинала, но допускал незначительные ошибки, пропуски, увеличивал или уменьшал число строк. Шебунин цитирует пассаж о мулле Габдурахиме Утыз Имяни из упомянутого выше сочинения Марджани и делает вывод о том, что именно он проделал полную реставрацию Корана, и произошло это в первой трети XIX в. (На самом деле это могло произойти не позже 1805 г.) Однако остается вопрос, когда и где проводилась повторная реставрация – подклейка и пергаменных и бумажных листов более тонкой бумагой и сшивка блока, при которой листы оказались перепутаны?
В Заключении Шебунин, перечислив аргументы, приходит к окончательному выводу о том, что Самаркандский Коран был переписан в начале II века хиджры (после 720 г.) в Ираке, поскольку своей орфографией он ближе к Басрийскому списку, чем к остальным древнейшим – Дамасскому, Мекканскому, Мединскому и Куфийскому. Весьма вероятно, что Самаркандский Коран является копией, прямой или опосредованной, с Корана из Басры. В конце книги помещены пояснения к таблицам и сами крупноформатные таблицы, на которых воспроизведены отдельные страницы, образцы почерка и элементы декора в цвете.
Надо заметить, что А. Ф. Шебунин в свои 24 года сумел провести не потерявшее по сей день значения глубокое исследование в области арабской палеографии, науки, находившейся в то время в зачаточном состоянии. Через десять лет Шебунин, который занимал к тому времени пост секретаря российского консульства в Каире, опубликовал результаты изучения еще одного древнего списка под названием «Куфический Коран Хедивской Библиотеки в Каире» (в 1902 г. в 14-м томе «Записок Восточного отделения Императорского Русского археологического общества» и отдельным оттиском). Каирский Коран (ныне в Национальной библиотеке Египта) поразил Шебунина своим сходством с Самаркандским манускриптом и по размеру, и по числу строк, и по качеству пергамена, и по почерку. Естественно, что в своем новом труде он привел сравнительный анализ двух древних рукописей, наглядно продемонстрировав в приложенных таблицах близость их почерков.
