Любовь Моисеевна Равич (1923-2006): к столетию со дня рождения
Учеба в ЛГБИ
в сентябре 1947 г. Л. М. Равич поступила на II курс Ленинградского государственного библиотечного института — ЛГБИ (ныне это Санкт-Петербургский государственный институт культуры), на факультет библиографии. Тогда в институте существовал такой факультет, и на него поступали наиболее эрудированные студенты, которые в перспективе предполагали связать свою жизнь с библиографическими разысканиями и ;научным изучением библиографической проблематики.
в то время в институте преподавало много прекрасных педагогов, ученых-гуманитариев, в том числе и тех, кому не нашлось места в Университете и Педагогическом институте. Сама Л. М. Равич писала, что в ЛГБИ ей было намного интереснее учиться, чем на филологическом факультете ЛГУ (прежде чем перейти в ЛГБИ она окончила 1-й курс ЛГУ). в институте преподавали А. П. Кулаков («Библиографическое источниковедение»), С. И. Копылов («Библиография общественно-политической литературы»), С. А. Рейсер («История литературы XVIII века»), Б, Я. Бухштаб («История литературы XIX века»), курс зарубежной литературы читал Б. Л. Раскин.
Но из всех педагогов в первую очередь Любовь Моисеевна отличала того, кого сегодня мы называем метром отечественного книговедения, — это Михаил Николаевич Куфаев. С осени 1947 года Куфаев возобновил преподавание в ЛГБИ (в этом институте, который назывался в то время Институтом внешкольного образования, он преподавал историю книги еще в 1920-е гг.). в ЛГБИ М. Н. Куфаев читал курс истории СССР и истории книги, был заведующим кафедрой истории СССР.
часто Л. М. Равич вспоминала о нем и его интереснейших лекциях: «Похожий на римского патриция, он медленно входил аудиторию, опираясь на трость с набалдашником из слоновой кости, садился (читал он всегда сидя и говорил негромко), и мы, 120 человек, замирали, боясь пропустить хоть слово из его блестящей лекции. Тяжело больной, потерявший на фронте единственного сына, он „уже не боялся никого, кроме Бога одного“ и говорил нам вещи, в те годы неслыханные. Его обожали все, и не только вчерашние школьники, но и „камчатка“, где сидели те, кого нынче называют нелепым словом „участники“ [т. е. люди, прошедшие войну]. <...> К сожалению, этот праздник общения длился всего полгода. в феврале 1948 г. М. Н. Куфаев скончался. Боже, как мы рыдали, стоя у гроба. Незабвенный Михаил Николаевич... Я и теперь <...> помню его голос, интонации, отдельные фразы...».
