Опера «Леди Макбет Мценского уезда. Катерина Измайлова»

М. Г. Иванова, Н. В. Рамазанова

Из звуков соткана и плоти,
Блеснула “Леди” в Малеготе.
Четыре смерти… Пухнет голова…
Но радость жизни не убита –
Познавши в звуках мерзость быта,
Эпоха страшная мертва
И опера советская жива.
А. Флит⁴⁶

В 2003 г. Российская национальная библиотека приобрела клавир оперы «Леди Макбет Мценского уезда. “Катерина Измайлова”»⁴⁷, изданный в 1935 г. Клавир принадлежал лично Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу, о чем свидетельствует  дарственная надпись композитора на титульном листе, адресованная его первой жене – Нине Васильевне Шостакович: «Любимой Нинуше от мужа. 28.X.1935. Ленинград»⁴⁸. Текст оперы  в этом издании напечатан на русском и английском языках⁴⁹, поскольку в 1935 г. осуществлялись постановки оперы в разных городах мира (Кливленд, Нью-Йорк, Филадельфия, Стокгольм, Прага, Лондон (концертное исполнение), Копенгаген, Цюрих, Загреб, Братислава и др.).

Опера была написана в период с 1930 по 1932 годы. Как пишет в своей статье Михаил Гольдштейн⁵⁰, идею написания оперы на сюжет Н. С. Лескова подал Шостаковичу Е. И. Замятин. Он также написал план оперы.

При подготовке к премьере большую помощь оказал и один из соавторов либретто, который уже работал над первой оперой Д. Д. Шостаковича «Нос» – А. Г. Прейс. Как писал Б. С. Майзель в «Записках музыканта»,

– «Насколько мне известно, буквально за одну неделю до предварительного показа “Леди Макбет” на Худсовете театра, Прейс заново переработал текст 1-го акта оперы, сохраняя полную слитность с уже существующей музыкой. В первоначальном варианте текст был пригоден и возможен только для домашнего музицирования в кругу близких друзей»⁵¹.

Премьера новой оперы Д. Д. Шостаковича состоялась в 1934 г. прочти одновременно в двух театрах в Ленинграде и Москве. 22 января «Леди Макбет» прозвучала в МАЛЕГОТе, а 24 января – в Государственном Музыкальном театре им. Вл. Ив. Немировича-Данченко. По инициативе режиссера спектакля, ставившегося в Музыкальном театре – Владимира Ивановича Немировича-Данченко (1858-1943) – опера была названа «Катерина Измайлова».

После премьеры оперы в среде слушателей сложились противоречивые мнения о ней. Основная часть публики приняла ее восторженно. В то же время были и критические высказывания, связанные, не только с «“биологической” любовной линией», как  деликатно назвал эротическое начало в опере С. М. Эйзенштейн, но и с новизной музыкального языка Шостаковича. Однако критические замечания тонули во всеобщем одобрении оперы. Эту атмосферу воспроизвел поэт Александр Флит в юмористической зарисовке «Случай с критиком. (У подъезда МАЛЕГОТа)»: 

«– Как леди Макбет?
– Голова трещит…
Не слишком рано ль подняли на щит?
– Вам не понравилось??
– Позвольте, я хотел…
– Он посягнуть на гения посмел!!!
В реакционном мыслит стиле?!?!
Он не учел проблемы широту!!!!
Ату его, ату!!!!!
…….
И тут же критика у сквера затравили»⁵².

Иногда негативное мнение, составленное об опере после первого посещения спектакля, впоследствии кардинально менялось. В письмах Андрея Петровича Семенова-Тян-Шанского (1866-1942) – зоолога, переводчика, сына известного путешественника и географа Петра Петровича к певцу Павлу Захаровичу Андрееву отразились его музыкальные впечатления об опере. Андрей Петрович был опытным театралом, имевшим в 1934 г. более чем шестидесятилетний музыкальный опыт, посещавший оперу более 50 раз в год и помнивший исполнение таких именитых певцов как Маттиа Баттестини, Леонид Собинов, Николай и Медея Фигнер. Как и многие слушатели, он не мог согласиться с трактовкой сюжета повести Н. С. Лескова композитором, а также непривычными музыкальными решениями.

«Слышал на днях и “Леди Макбет Мценского уезда” Шостаковича. Совершенно незрело это произведение. Благодарнейший сюжет Лескова он умудрился оглупить. Музыка в значительной своей части безпринципна. Многие эффекты (барабан, фанфары) грубы и неуместны. Есть и прямо дикие выходки. Но местами – музыка настоящая и талантливая. Хороша вся заключительная картина. Поют хорошо Соколова⁵³ и Абакумов⁵⁴; успехи последнего меня особенно радуют»⁵⁵.

Однако позже его мнение изменилось:

«В Михайловском я на днях слышал в 9-й раз “Леди Макбет” Шостаковича и пойду еще. Это – музыка»⁵⁶. И действительно, Андрей Петрович слушал эту оперу еще, как минимум два раза: «На днях же был в 11-й раз на представлении “Леди Макбет” Шостаковича. Тебе эту оперу смотреть нельзя, а я наслаждаюсь, несмотря на то, что сознаю и чувствую все слабые стороны этого замечательного произведения»⁵⁷. 

Как известно в 1936 г. после статьи «Сумбур вместо музыки» в газете «Правда» опера была снята с репертуара. О типичности такой ситуации, когда оценка музыкального сочинения зависела от вкусов и предпочтений партийного руководства страны, свидетельствует отрывок из сатирического стихотворения композитора, профессора Ленинградской консерватории М. М. Чернова, в котором музыкальные произведения сравниваются с различными кулинарными блюдами. 

«Все измененью подлежит, и нам бы
Тут удивляться не пристало. Все ж
Скажу, мои не нарушая ямбы:
Легко хамелеоном прослывешь,
Когда вчера пел ВАПМу⁵⁸ дифирамбы,
Их ныне Шостаковичу поешь.
А, впрочем, всяк, кто долго волбу лопал,
В ладоши кулебяке бы захлопал.

Вот так на смену вобле и коню
Явилась “Леди Макбет” кулебякой.
В оценке лестной ей не изменю,
Но вкус людей капризен. Вскоре бякой
Признали автора, и из меню
Изъяли блюдо, без надежды всякой
Отведать снова. Вкусовой закон
Рекомендует в пищу “Тихий Дон”»⁵⁹

Как свидетельствуют письма композитора его другу искусствоведу и театроведу И. Д. Гликману, процесс правки и редактирования начался в 1954 г. и первоначально не был связан с желанием возобновить постановку оперы. Сначала изменения касались партии Бориса Тимофеевича, и как вспоминал И. Д. Гликман, Дмитрий Дмитриевич говорил:

«Я там заметил много недостатков. Кроме того, эта партия очень неудобна для певца. Второй и третий акты я оставляю в неприкосновенности. Хочу с тобой посоветоваться о финале оперы. Впрочем, я это делаю не для театра. Меня мало интересует сейчас вопрос: поставят ли снова оперу или нет. Ведь она покрыта таким количеством грязи и ругани»⁶⁰.

О трудностях вокальной партии свидетельствуют и отзывы первых исполнителей. Например, Владимир Аркадьевич Канделаки, исполнивший роль Бориса Тимофеевича Измайлова в статье для буклета, изданного к премьере оперы, так рассказывает о сложностях, с которыми ему пришлось столкнуться при ее разучивании:

«Начиная работать над ролью Бориса Тимофеевича, я был уверен, что не осилю ее как с вокальной, так и сценической стороны. Но отказываться мне не хотелось, так как я считал, что впервые в опере приходится сталкиваться с такими трудностями, и хотелось эти трудности преодолеть. <…> Музыка Д. Шостаковича с первого раза произвела на меня огромное впечатление. Оркестр эмоционален и насыщен, что придает опере большую силу. Единственно на что я могу пожаловаться, это – вокальная тесситура партий, и не только моей, а также и остальных. Считаю, что здесь автор не совсем овладел вокальным материалом, но, несомненно, эти трудности он скоро преодолеет. Все же остальное, гармония, частая перемена ритмов, дает интересную колоритность, насыщенность всего спектакля. Музыкальное содержание роли Бориса Тимофеевича полностью определило всю характеристику образа»⁶¹.

Через 20 лет после премьеры новый директор МАЛЕГОТа Борис Иванович Загурский захотел возобновить постановку «Леди Макбет Мценского уезда» в театре. В марте 1955 г. состоялось прослушивание новой редакции оперы на заседании художественной коллегии. Как вспоминал И. Д. Гликман, –

«Примерно за три часа до заседания художественной коллегии Дмитрий Дмитриевич начал колебаться. Он сказал мне: “Да зачем играть всем известную, огаженную оперу? Ни к чему!”. Но чем больше Шостакович колебался, тем мне было яснее, что он пойдет в театр, и будет играть не только два новых антракта, а сыграет всю оперу. Так оно и вышло!»⁶².

Известно, что для второй редакции Д. Д. Шостакович полностью изменил антракт между 1-й и 2-й картинами, и на прежнем музыкальном материале, по-новому изложенном, были сочинены два антракта между 6-й и 7-й, 7-й и 8-й картинами оперы. То есть во второй редакции оперы изменения касаются трех антрактов. В клавире же, который хранится в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки, антракт между 6-й и 7-й картиной оставлен без изменений. Таким образом, как и писал композитор в письме И. Д. Гликману, новыми являются только два антракта, что служит подтверждением, что в Отделе рукописей хранится именно тот клавир, по которому Дмитрий Дмитриевич играл на прослушивании. 

В этом клавире сохранились исправления и изменения в поэтическом и музыкальном тексте оперы, внесенные Д. Д. Шостаковичем, благодаря которым можно представить процесс работы над произведением, что представляет большую ценность для исследователей. Поскольку исправления в тексте сделаны чернилами разных цветов, можно предположить, когда были внесены те, или иные изменения. Фрагменты оперы или номера, подвергшиеся существенной переработке, были записаны композитором на отдельных листах нотной бумаги и вложены в клавир. Правка касалась не только поэтического текста (который затем вошел во вторую редакцию оперы), но и вокальных партий (изменения ритма и тесситуры, уменьшение количество скачков в мелодии) и оркестрового сопровождения. Так, полностью заменен антракт между 1-й и 2-й картинами, вместо медленного темпа «Largo» для антракта выбран подвижный темп «Allegretto».

О работе над текстом оперы Д. Д. Шостакович писал И. Д. Гликману:

«Изучаю клавир “Леди Макбет” и, прежде всего, пришел к мысли о желательности изменения текста в начале второй картины (стр. 42–55). Правда, в общем звучании здесь нельзя разъединять ни одного слова, но на глаз – очень неприятно. Может быть, главное внимание надо обратить на текст Аксиньи, т. к. это единственный женский голос в этом ансамбле, да еще на высоких нотах»⁶³.

Изменения в клавир внесены синими чернилами. На странице 42 в партии Задрипанного мужичонки вместо текста «А ну, потрогай», повторяющегося дважды, происходит замена на слова «Ай да Аксинья». На странице 44 в партии Аксиньи текст «…бесстыжий чорт, куда полез? Паршивый черт, паршивый» изменен следующим образом: «… зачем пристал чумазый, прочь, зачем пристали, черти». Вместо часто повторяющегося в партии Аксиньи восклицания «Ах ты сволочь» на странице 46 текст заменен и звучит так: «…ай охальник ай бесстыжий», а на странице 54 вместо «сволочь» используется слово «подлый». Часть исправлений в тексте были сделаны И. Д. Гликманом по просьбе Дмитрия Дмитриевича. Композитор высоко оценил проделанную работу:

«Большое тебе спасибо за твой труд, – писал он Гликману. – Я сейчас присобачиваю его к своему клавиру и страшно жалею, что свой труд ты выполнил лишь сейчас, а не 22 года тому назад»⁶⁴.

Таким образом, сопоставительный анализ первой и второй редакций оперы, внимательное изучение помет, сценических ремарок, изменений, касающихся музыкального сопровождения и партий солистов, позволит реконструировать процесс и этапы работы композитора над этим произведением.

Сохранились письма, свидетельствующие о тех сложностях, которые возникли в процессе воссоздания оперы на сцене. После первого прослушивания, 14 июля 1955 г. вместе с главным дирижером Э. П. Грикуровым Б. И. Загурский написал  в ЦК КПСС В. М. Молотову о своем желании поставить оперу «Леди Макбет Мценского уезда» в новой редакции. Как видно из текста письма, он хорошо понимал сложности, с которыми придется столкнуться театру:

«...глубоко взволновавшая нас новая редакция оперы, которую мы прослушали с большим интересом, убеждают в значительности этого произведения. В то же время мы не знаем, не будет ли включение в план оперы Шостаковича, хотя бы  и в новой редакции, бестактным, учитывая, что она упоминалась в решениях ЦК об опере Мурадели в ряду произведений, не отвечающих принципам советского творчества.

Руководящие работники музыкальных театров, только прослышав о нашем намерении, весьма красноречиво выразили свое недоумение и предупредили нас о грозящей театру “опасности”, хотя никто из них понятия не имеет о новой редакции оперы. Полагаем если они ее и прослушают, им легче и удобнее отказать нам, поскольку такое решение не сулит им в будущем никаких неприятностей»⁶⁵.

На это письмо был получен ответ от 22 августа 1955 г., подписанный заместителем Начальника Главного Управления театров и музыкальных учреждений Г. А. Орвидом:

«…Министерство культуры СССР вынесло решение о создании специальной комиссии для ознакомления с новой редакцией оперы. Считая желательным участие в этой работе руководства Малого оперного театра, прошу сообщить, когда Вы считаете наиболее целесообразным устроить прослушивание новой редакции оперы совместно с комиссией»⁶⁶.

Несмотря на решение Министерства культуры о создании комиссии прослушивание довольно долго откладывалось по разным причинам. 19 декабря 1955 г. Д. Д. Шостакович писал Б. И. Загурскому из Москвы:

«После нашей встречи я говорил с Д. Б. Кабалевским. Он в конце Декабря вернется из зарубежной поездки и тогда “сколотит” комиссию по прослушиванию “Леди Макбет”. Без него, мне кажется, не стоит устраивать комиссию. Вот пока и все. Крепко жму Вашу руку. Д. Шостакович»⁶⁷.

Почти через месяц 15 января 1956 г. Д. Д. Шостакович вновь пишет Б. И. Загурскому:

«Вчера я был принят В. М. Молотовым и говорил с ним о “Леди Макбет”. Он решил повторить свое указание Министерству Культуры о прослушании этой оперы. Вот это я и хотел Вам сообщить»⁶⁸. 

Как известно, комиссия не одобрила оперу Шостаковича к постановке, и премьера второй редакции оперы состоялась лишь в 1962 г. в Москве в Музыкальном Театре им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко.