Опера «Нос»
Звездою яркой Шостакович36 Дмитрий,
Ребенок резвый понемногу рос;
Игрушкой были ноты на пюпитре,
А позже и коробка папирос.
<…>
В то время был он шалуном несносным
И нас дразнил, показывая “Нос” нам
М. М. Чернов37
В Отделе рукописей находится клавир первой оперы Д. Д. Шостаковича «Нос» с посвящением: «Дорогому Павлу Максимовичу, первоклассному исполнителю главной роли в этой опере, от благодарного на всю жизнь Д. Шостаковича. 3.IV.1930. Ленинград»38. Посвящение адресовано первому исполнителю главной партии – майора Ковалева – П. М. Журавленко (1887–1948).
Журавленко не получил консерваторского образования, однако стал артистом оперы, оперетты и кино, концертным исполнителем и режиссером. Его вокальное мастерство основывалось на природных данных, частных уроках, которые он брал у известного оперного певца А. В. Секар-Рожанского (1863–1952) и практической работе в оперных театрах. С 1912 Павел Максимович был солистом Петербургского (Петроградского) театра музыкальной драмы, с 1918 по 1948 – солистом Государственного академического театра оперы и балета (ГАТОБ, ныне Мариинский театр) и Ленинградского академического Малого оперного театра (МАЛЕГОТ, ныне Михайловский театр). В 1939 г. ему было присвоено звание Народного артиста РСФСР.
Певцом было создано множество запоминающихся образов, как в операх классического репертуара, так и в операх советских композиторов. Вот лишь некоторые из них: Фарлаф («Руслан и Людмила» М. И. Глинки), Варлаам («Борис Годунов» М. П. Мусоргского), Дон Бартоло и Дон Базилио («Севильский цирюльник» Дж. Россини), Фальстаф («Фальстаф» Дж. Верди), Шептун («Лед и сталь» В. М. Дешевова), доктор Смирнов («Броненосец “Потемкин”» О. С. Чишко), Николай Болконский («Война и мир» С. С. Прокофьева), барон Окс («Кавалер розы» Р. Штрауса). Именно П. М. Журавленко стал первым исполнителем главной партии в первой опере Д. Д. Шостаковича.
На выбор сюжета оперы во многом повлиял один из авторов либретто – писатель Евгений Иванович Замятин (1884-1937). Об этом свидетельствуют слова самого композитора, приведенные М. Э. Гольдштейном (композитором, скрипачом, автором статей и воспоминаний о музыкантах):
«Замятин убедительно доказал превосходство этого сюжета. А ведь рассуждали о Чехове, о Салтыкове-Щедрине, о Лескове, даже Козьма Прутков был на прицеле. Но Замятин настолько убедительно рассказал о своем плане оперной реформы, что мне пришлось ему даже аплодировать. Замятин взялся написать либретто для оперы. Вспомнили слова Ф. М. Достоевского из “Кошмара Ивана Карамазова”, где рассуждается о выгоде остаться без носа. Мне страшно понравились актерские импровизации Замятина, также его попевки с закрытым носом. Понятно, что для оперы нужны были дополнительные сюжетные линии. Замятин предложил кое-что заимствовать из “Старосветских помещиков”, “Майской ночи”, “Тараса Бульбы”…
План оперы и львиная доля текста была написана Замятиным. Режиссер Николай Васильевич Смолич с большим интересом отнесся к первому варианту оперы “Нос”. <…> Сперва, он принял первый вариант безоговорочно. Но потом стал перестраивать либретто по своему усмотрению. По предложению Смолича были привлечены дополнительные авторы – Г. Е. Ионин и А. Г. Прейс. Кое-что я и сам дописал в либретто»39.
Внешний облик и характер последнего из упомянутых соавторов либретто к опере «Нос» – драматурга А. Г. Прейса (1905–1942)40 описал Б. С. Майзель в «Записках музыканта», хранящихся в Отделе рукописей:
«…автора либретто “Носа”<…> я знал лично. При встречах с Александром Германовичем Прейсом всегда бросалось в глаза удивительное его сходство с Гоголем. Лоб, глаза, нос, – все черты лица, и даже прическа, поразительно были похожи на известные портреты автора “Носа”. При более близком знакомстве обнаруживались очень привлекательные черты характера Александра Германовича. Ум, остроумие и одновременно мягкость и редкая скромность в жизни и в общественном поведении. Встречи с ним были приятны и интересны. Если б не его ранняя смерть, он, несомненно, создал бы нечто оригинальное и значительное, так как большая культура и несомненный литературный талант, были для этого хорошими предпосылками. Его участие в работах над “Носом” и “Лэди Макбет” (так!), несомненно, сыграло положительную роль. Шостакович познакомился с Прейсом случайно и сразу оценил все его незаурядные способности, включая быстроту и неутомимость в работе»41.
В «Записках музыканта» Б. С. Майзель описал и свои впечатления об операх, услышанных им в 1920-х, начале 1930-х гг. 42, в числе которых был и «Нос» Шостаковича:
«Мне посчастливилось побывать на всех спектаклях “Воцека” и на шести “Носа”. Эти спектакли я слушал с галерки, и из лож осветителей, и сидя прямо в оркестровой яме (благо были друзья среди оркестрантов), не слишком огорчаясь, что не всегда видел происходящее на сцене. Зато музыку слушал с предельным вниманием, стараясь вникнуть в детали партитуры. <…>.
Блистательный “Нос” – поражающий спектакль, как в целом, так и во всех своих компонентах, – музыка, как взорвавшийся фейерверк остроумия и дерзкого веселья, – превосходное звучание оркестра в руках Самосуда, – разнообразная режиссерская изобретательность Смолича – яркое оформление художника Дмитриева – вот еще одно ярчайшее впечатление того времени»43.
Опера «Нос» была показана 16 раз после премьеры, состоявшейся в 1930 г. В 1950–1960-е гг. она исполнялась лишь за рубежом44. Следующая постановка ее на родине состоялась только в 1974 г. Одновременно с оперой была написана сюита, которую постигла та же участь.
«На протяжении десятилетий об этом произведении упоминали как о законченно формалистическом, насквозь порочном и безжизненном. Впрочем, столь же категорически были осуждены и те, довольно многочисленные, произведения, – и не одного только Шостаковича, – которые в последние годы возвращаются в репертуар»45.
Тем не менее, в 1966 г., когда праздновался 60-летний юбилей Д. Д. Шостаковича, 13 декабря в Большом зале Ленинградской филармонии прозвучала сюита из оперы «Нос».
